− Ну, этого ещё очень долго ждать!
− У каждого человека свой возраст для взросления: кто-то и в раннем детстве становится взрослым, а кто-то и в семьдесят лет – ребёнок.
− Так не бывает.
− Бывает.
− Надеюсь, что я гораздо раньше стану взрослой.
− О, я тоже на это надеюсь.
Полная ложка творога, запущенная в рот, быстро пережёвывалась, тут же она отхлебнула глоток чая, держа чашку сверху всеми пальцами.
− Рита, держи чашку за ручку, не набивай рот едой и выпрями спину.
Ну, конечно же, Рита знала, что всё это она делает неправильно, но ей просто так нравилось. Ей нравилось неправильно брать чашку, ложку, петь с набитым едой ртом, ставить стул к столу спинкой и садиться на него «верхом», как на коня. Ей нравилось − перед сном, сначала залезть ногами на кровать, походить по ней и потом уже прыжком плюхнуться в самую середину. Нравилось громко петь на лестничной площадке подъезда, потому, что там раздавалось громкое эхо, ну, как в концертном зале, и голос улетал к самому потолку, звонко отскакивая от него, возвращался. И почему говорит мама: «Соседи будут недовольны»? Что в этом плохого!? Ведь, поёт она очень даже хорошо. Ей нравилось со двора крикнуть маме наверх, на третий этаж громко, чтобы слышно было на весь двор:
− Мама, я сбегаю к тёте Лине на полчасика, ага!? − и тут же убегала, не дождавшись маминого, скорее всего, запрета. Знала, что мама не станет отвечать так же громко и останавливать. А последующие нотации, потом, вечером, дома, будут уже утихшей бурей, она это с лёгкостью выслушает, соглашаясь: «Ладно, мамочка, я больше не буду кричать на весь двор. Ладно, мамочка, я буду подниматься в квартиру, и отпрашиваться у тебя. Да, я просто забыла». Чмокнет любимую маму в щёчку. А на следующий раз всё повторится по отработанному сценарию.
Доела, положила ложку на пустую тарелку, допила чай, грохнула чашкой о блюдце. Сытенько ахнула, откинулась назад, сползла чуть-чуть по сиденью, упершись затылком в спинку стула и вытянула ножки вперёд.
− Рита, сколько же тебе говорить, чтобы ты не высовывала ноги под столом. Не помнишь, как ты в первом классе выставила ноги из-под парты, а Людмила Васильевна зацепилась за них и едва не упала, пролетев по инерции до двери класса.
− Хорошо, мамочка, больше не буду, − спокойно ответила Рита, подтягивая ножки. – Людмила Васильевна сама виновата: она носит туфли на очень высоких каблуках, вот и не удержалась, полетела, − глубоко вздохнув, объяснила с сожалением, показывая ладонями импровизированные крылышки.
− Не ищи отговорок. Ищи, прежде всего, ошибки в своём поведении, чтобы тебя уважали люди, − утвердительно настаивала мама, − иди одеваться, скоро нам выходить, у тебя десять минут на сборы.
Ритка подтянула себя на место сиденья, встала на ножки, как бравый солдатик, суворовским шагом вышла из столовой.
По прихожей скакала бочком до самой спальни, пристукивая ступнями.
Наскоро прикрытая постель покрывалом, сброшенная