– Простите… Вы не могли бы нам помочь. Мы не совсем понимаем где находимся и… – Начала было я, но усатый смерил нас недобрым взглядом и процедил:
– Бардак. Несогласованная транспортация. Арс, какие-то они старые…
Чего? Кто старый? Это мы-то старые?! На себя бы посмотрели! Я уже было открыла рот, чтобы озвучить свои возмущения, но Вика пошатнулась и тихонько всхлипнула.
– Кто вы? Что… – Мне снова не дали договорить.
– Не так быстро. Проверка.
Ээээ. Я пребывала в каком-то ступоре. А мужики заговорили одновременно и одно и тоже, нам неведомое. Потом взмахнули руками, усач на Вику, а белобрысый на меня.
Мерзко. Мне вдруг стало очень и очень мерзко. Будто догола раздели и осматривают, оценивают. Бррр. Я сделала невольно движение рукой, пытаясь прикрыть грудь, и нащупала свою куртку. Нет, я все же одета. Но почему же так противно?
– Пох… – Вдруг выдохнула Вика и нервно кашлянула.
Я удивленно оглянулась на подругу. Не поняла.
– П-похищение…
– Мм?
– Украли… Продадууут… – Подруга начала подвывать.
Я вздрогнула. Не потому что холодно страшно, а потому что вдруг резко пропало ощущение липкой мерзости.
– У меня земля. – Сказал белобрысый.
– А у меня пустышка. – Ответил ему усач. – Берём только одну.
– На оргаааныы…– Скулила Вика
Что, блин, за бред? Куда берут? Кого? Чёртовы мужланы! Вика, блин, успокойся ты! Надо во всем разобраться. Я не знаю, из каких глубин моего подсознания вырвалось смелое:
– Прошу объяснить, что здесь происходит! – Я говорила строгим голосом, медленно, с расстановкой. – Кто вы такие? Где мы находимся? По какому такому праву Вы нас задерживаете? Мы свободные гражданки Российской Империи…
Я собиралась сказать "Федерации", но что-то пошло не так. Белобрысый хмыкнул. А Вика вдруг бросила мою руку, отступила на шаг назад и истерично затараторила:
– Она моложе на целых полгода! Берите ее! У неё все равно никого нет. Ни родителей, ни друзей. А я… Я беременна! Мне домой надо. А ей – нет! Ее даже искать никто не будет! Отпустиииите меня, пожалуйстааа… Я никому не расскажу…
У меня дрогнули колени, к горлу поступил ком. Вика, родная моя, как же так? Как? Я взглянула на подругу, одну единственную…
– А ты, императрица, за себя просить не будешь что-ли? – Ехидно спросил у меня тот, кого назвали Арсом. А долговязый ухмыльнулся и крутанул свой ус.
Я хотела, много чего хотела сказать и одновременно ничего говорить не могла. Проклятый ком в горле разросся до невероятных размеров и душил рвущиеся наружу слова, по щекам струились обидные и злые слезы. В следующий миг к этой гамме чувств добавился ужас, потому что в руках белобрысого свернула сталь клинка.
Странный говор, алая вспышка и Вика растаяла как снежинка на ладони.
Что?