Занудлив был и Лев Толстой, чьи темно-зеленые тома нашли себе место «этажом» ниже бальзаковских красно-лисьих. Персонажи «Войны и мира» болтали почему-то на французском, как будто не знали родного языка, правда, внизу страницы был приведен перевод, но таким мелким шрифтом, что Тимо было лень его читать. «Анну Каренину» он все же одолел, в основном, потому, что старик Каренин очень напоминал его собственного отца. Тимо от всей души сочувствовал бедной Анне, которой приходилось жить с таким тираном, ему не понравилось лишь, что Анна завела любовника – его мама должна принадлежать ему целиком.
На самой нижней полке ютились «Великие мастера слова». Название звучало гордо, но, когда Тимо попробовал почитать «Против всех» и «Троевластие», он пришел к выводу, что предпочитает не-мастеров. Те стояли в заднем ряду, где Тимо и обнаружил книгу, которую подруги мамы недавно живо обсуждали. Заметив, что Тимо прислушивается к их разговору, подруги понизили голоса – интересно, почему?
И Тимо вытащил из шкафа «Жерминаль».
Глава четвертая
Город
Хотя дома у Тимо телевизора не было, его самого по телевидению уже показывали. Как-то в школу пришли две тетушки, искать исполнителей главных ролей для детской телепостановки. Выбрали, конечно, Тимо, потому что он лучше всех читал и быстро запоминал текст. В телестудии Дома Радио (Дом телевидения еще не начинали строить) на Тимо надели скафандр, и «отправили» на Луну добывать какой-то редкий металл. С важной миной, Тимо лазил по бугристому папье-маше и стучал время от времени по нему киркой, высокомерно не обращая внимания на красный огонек телекамеры, следящей за его манипуляциями. С таким же холодным равнодушием он отнесся к похвалам, расточаемым его актерским способностям подругами мамы – в Тимо уже успела укорениться убежденность, что если из него не получится великий шахматист, то великий актер непременно. Куда более подтвердил эту уверенность новогодний праздник на мамином заводе, куда Тимо был приглашен в качестве конферансье. Звонким голосом он объявлял номера, знакомил публику с певцами, танцорами и иллюзионистом, а когда один из артистов почему-то запоздал с выходом на сцену, развлекал зрителей анекдотами. Триумф снова был полный, но больше его почему-то выступать не приглашали.
Еще Тимо в детстве показал свои способности в волейболе, но не как спортсмен, а как судья. Чтобы войти в сборную школы, пришлось бы несколько лет усердно тренироваться, а с судейством все получилось словно само собой. Тимо интересовали всякие соревнования, даже такие, на которых он был единственным зрителем, его можно было видеть и у ринга на турнирах по боксу, и на состязаниях по борьбе, не говоря уже о таких захватывающих видах спорта, как фехтование или стрельба из лука. Из игр Тимо предпочитал, разумеется, футбол, не пропуская ни одного матча, будь то чемпионат СССР, или встреча аутсайдеров второй лиги городского чемпионата – Рыбного комбината и Завода измерительных