Глиняные буквы, плывущие яблоки. Сухбат Афлатуни

попробовал воду и выплюнул: «Люди, для мечети она неподходящая». Люди говорят: «Поняли, не плюйся. Говори, для чего подходящая?» Он своими святыми мозгами подумал, говорит: «Для бани подходящая. Грязь смывать, сопли разные. Раз в год, в такой-то день. А пока я не вернусь, воду, которая оттуда идти будет, не пейте». – «Так-так, – сказали люди. – А когда ты вернешься, о волосатый?» – «Не знаю… Когда с безоблачного неба дождь пойдет и когда сухая земля воду родит. А теперь меня убейте». – «Как же ты вернешься, если мы тебя убьем?» Его еще поотговаривали немного: давай, мол, постригись и у нас жить оставайся. Потом убили. Неудобно гостю отказывать.

      Снова завыла собака.

      – Смотрите… – сказал Иван Никитич.

      Сквозь щель в закрытых воротах Бани наметился свет.

      – Это, наверное, луч луны сквозь дырку в куполе проходит, – сказал похолодевшим голосом Муса.

      А учитель сказал – я отчетливо это услышал благодаря тишине:

      – Юприхам.

      – Что? – переспросил я.

      – Буква «ю» – «юприхам»… От детей узнаете. Идемте отсюда.

      13

      – Вот что, Ариф, – сказал Иван Никитич, когда мы подходили к дому учителя, – что тебе сейчас в этой темноте вселяться… Заночуй у меня или у них. Или давай к Сабиру, где вещи оставил. Он на ночевку с радостью пустит.

      – Я тоже с радостью пущу, – обиделся я.

      – А у меня хоть каждую ночь ночевать можно, – сказал Муса. – Дети возражать не станут… Хулиганить над гостем не станут.

      В другой раз мы бы над этой шуткой посмеялись. Но сейчас смотрели на учителя – как он идет; как собака с ним рядом бежит.

      – Спасибо, – сказал учитель. – Но мне нельзя уступать страху. Если мои ученики об этом узнают, не смогут уважать. А вот один, кстати… Здравствуй, Золото!

      Золото стоял недалеко от двери учительского дома, в халате отца, настоящий карлик. Рядом с ним темнели какие-то предметы. Собака бросилась их обнюхивать.

      – Учитель, – сказал Золото, поздоровавшись с каждым холодной ладонью, – отец вам вашу сумку прислал и подарок Старого Учителя, ночную птицу. Мы ей уже еды дали, она очень смешная.

      – Отойди, – сказал учитель собаке, которая интересовалась совой и пыталась засунуть в клетку лапу, для знакомства.

      – А еще, учитель, – по-хозяйски продолжал Золото, – отец вам лучинки дал и коробочку спичек. Чтобы вам, когда в этот дом войдете, светло и приятно было. И вот, веточку исрыка, если мертвый учитель придет, который перед вами нас учил, а потом сам себя убил. Хотя он совсем не страшный, добрый был, хорошую оценку мне ставил и воду давал. Старый Учитель страшнее. Но раз отец сказал, вы эту веточку исрыка зажгите, это от мертвых помогает.

      – Спасибо, – сказал учитель. – И Сабиру-акя, и тебе – спасибо.

      – Хорошая смена отцу растет, – одобрил Иван Никитич. – Сам Сабир – парень добрый, и дети у него – уважительные.

      – Не побоялся в темноту прийти, – добавил я.

      От таких приятных слов Золото смутился и склонил бритую голову. В лунном свете ежик волос казался седым. Собака подошла к Золоту и стала