Лука взял с собой конверт, вышел из машины и снял белый халат, в котором выскочил к Анастасии Сергеевне во дворе больницы, закинул его внутрь, по-деловому закрыл дверь. Он бодро обошел строение, будто бывал там раньше, через несколько мгновений темнота поглотила его, скрыв из виду.
Настя тоже вышла, но к зданию не пошла. Она попыталась сделать шаг, но тело окаменело. Она дождалась, когда Лука уйдет, стекла по стенке автомобиля и легла на землю. Запах мокрой сырой травы. Противные рыжие листья на щеках, в волосах, у рта. Хочется перестать быть собой, быть в этом теле. Хочется слиться с землей, дождем и мерзким ветром. Хочется, чтобы холод забрал меня всю. Хочется стать темнотой. Хочется ничего не чувствовать. Только промозглую осень. Хочется стать осенью, чтобы выпустить из глаз воду и залить ею весь мир, выдыхать с такой силой, чтобы вырывать деревья с корнем и срывать крыши домов, выть так, чтобы все слышали сквозь щели в окнах. Чтобы люди попрятались по домам от страха и не выпускали своих детей из рук никогда.
Но даже собственные слезы она не могла почувствовать, потому что они сливались с влагой травы, в которую уткнулось ее лицо. Только содрогания тела могли сказать тому, кто увидел бы ее со стороны в этот момент, что она плачет.
Мысли скакали. Она молодец, что его убила. Но теперь она такая же ужасная тварь, как и они. Интересно, есть ли здесь кладбище или только крематорий? Вокруг лес или поле? Как часто сюда приезжают люди? Наверное, по штатному расписанию. Что если их тут увидят? Не увидят – ночь на дворе. Идти ли завтра в больницу? Вряд ли встану. Что с детьми? Я же оставила их одних на ночь. Как найти следующего мучителя? Чья рука держит ту дверь? Где была моя сестра и что они с ней делали? Что они со мной делали? За что? Почему я? Ненавижу. Убью. Простите.
Настя содрогалась лежа на мокрой земле в истерическом припадке так долго, что промокла вся одежда, даже нижнее белье. Закончилось действие антидепрессантов, которые она впервые приняла сегодня днем.
Через какое-то время из здания вышел молодой человек со сгорбленной осанкой и поволочился в сторону заправки, неоновая фирменная синяя эмблема которой виднелась на другой стороне дороги. Он заметил Настю, лежавшую на земле и плачущую, но сделал вид, что не обратил на нее внимания. От незнакомых шагов она остановила рыдание, замерла, вжалась в землю еще сильней и подняла округлившиеся от испуга глаза.
В окне появился Лука – он махнул Насте, которая только что поднялась на ноги и смотрела стеклянными глазами в никуда. Луку она поняла:
– Подгони машину к коричневой двери сзади к торцу.
Она послушно делала все, что он говорил ей. Память отправила ее в забытье на это время – как они вытаскивали тело на каталку, потом перекладывали в печь и ждали несколько часов его прогорания – ничего этого она не помнила. Ей казалось, что Лука уложил ее в подсобке на диван, где ночевал хозяин помещения (был ли это Даня или кто-то другой, с кем