Но пока, на советско-германском фронте, для воздушных сил Вермахта был «золотой век». Для успеха немецкого командования, также, как и в воздушной операции, против Великобритании, под кодовым названием «Адлерангриф» (Adlerangriff) – требовалось завоевать господство в воздухе. И на этом этапе Третий Рейх во главе с фюрером, – мог быть спокойным. Оно, господство, – полное и, как ошибочно казалось, нацистской Германии, окончательное, – было достигнуто. Штурмовики, истребители Люфтваффе в ту «Эпоху величия», в пух, и прах били американцев и англичан в воздухе. Беспощадно и методично атаковали корабли альянса, за что британский премьер – министр Черчиль с тяжёлым сердцем вынужден был назвать немецких ассов – «Несчастьем Атлантики», а янки «Исчадием Ада».
Операция «Барбаросса», разработанная гитлеровским командованием для нападения на Советский Союз, началась 22 июня 1941 года. Восемь групп пикирующих бомбардировщиков Ju 87, в каждой из которых насчитывалось 334 самолёта, были готовы поддержать вторжение.
Об атакующей мощи этих боевых машин свидетельствует, в частности, рапорт командования 2-го воздушного флота, представленный им 2 октября 1941 года. Тогда пикирующие бомбардировщики совершили 58 боевых налётов на цели, передвигавшиеся по железной дороге, 202 вылета для поддержки танкового наступления под Брянском и 162 вылета для поддержки наземных соединений, наступавших на Вязьму.
Как известно, железная машина Вермахта нанесла сокрушительный удар. В ходе немецкого наступления были смяты – разбомблены расположенные вдоль границы аэродромы, соединения Красной Армии; советские ВВС понесли огромные потери, после чего танковые дивизии Вермахта вышли на оперативный простор. Только за первые несколько недель военной кампании Красная Армия потеряла миллионы солдат убитыми и пленными, но продолжала упорно сражаться и в результате, особенно после битвы за Москву, сорвала грандиозные планы Адольфа Гитлера и его приспешников. Во всём мире считавшийся непобедимый Вермахт был остановлен на подступах к Москве, а затем отброшен назад в ходе контрнаступления наших войск, которое поставило немецкую армию в тяжкое положение.
* * *
– Вот паскуды! Гляди, Арсений Иванович, как у себя дома шуруют фрицы! – в сердцах крикнул политрук, не отрывая ладони от левого, забитого грязью, глаза. – На нас – ноль внимания. Презирают суки крестовые…Ровно мы для них вши, тли подлистные.
– А мы…для них и есть, Клим Тимофеевич… – через отдышку сплюнул комбат, – жуки навозные, что-то вроде мокриц. Вот, как эта слякоть, под нашими сапогами. Доктрина у них, изуверов, такая. Славяне, евреи, цыгане – для них не люди! Одни должны быть уничтожены, другие – рабами стать. Словом, дерьмо.
– А то не жирно? – вкось улыбнулся политрук, с вспыхнувшей ненавистью глядя во след маленьким блестящим точкам, исчезающих бомбардировщиков.
– Вот и я говорю, – майор Воронов нервно и зло хохотнул, и в этом жестком, как обрубок колючей проволоки, смешке в нём