Вдруг он понял, что остался один. В том конце причала, до которого он дошел, стояли, правда, два больших парохода, но то ли пассажиры ушли на экскурсию, то ли пароходы вообще были «в отпуске», в любом случае, здесь царила тишина. Теперь или никогда, решил Эрвин. Ни секунды не колеблясь, он положил пакет с палкой на землю, снял шляпу и бросил ее в реку, в промежуток между кораблями. Шляпа описала красивую дугу и беззвучно опустилась на воду. Последовал шарф – что с ним стало, то ли он упал недалеко от шляпы, то ли в другом месте, Эрвин внимания не обратил, нельзя было терять время, да и какое это имело значение? Следующим в воду полагалось отправиться пальто, дорогому осеннему пальто, расставаться с которым Эрвину было не менее жаль, чем Колену[1] со своим, но ему мешали костыли, и он решил действовать в обратном порядке, хотя это и было немного опасно, костыли ведь не могут не произвести шума. Так и случилось, послышался громкий всплеск, затем еще один – Эрвин нервно огляделся – нет, никого видно не было. Он быстро скинул с плеч рюкзак, положил на причал, снял пальто и швырнул в реку.
Потный больше от нервного напряжения, чем от физической нагрузки, он схватил рюкзак и пакет с палкой и быстро, с трудом удерживая равновесие без костылей, отошел на несколько шагов, туда, где под ивой стояла одинокая скамейка, нахально сел и раскрыл рюкзак. Один за другим появились серый плащ, новый шарф и кепка. Быстро переодевшись, он разорвал пакет, вынул палку, сунул оберточную бумагу в рюкзак (никаких следов!), снова вскинул рюкзак на спину и, опираясь на палку, двинулся в обратную сторону. С ним все должно было получиться иначе, чем с дядей Хансом, чьи останки лежат на дне Дона, так, по крайней мере, полагали родители, хотя и рассказали бабушке совсем другую историю, про бегство в Америку. Если однажды в реке найдут шляпу и прочее, как этот факт будут интерпретировать? Инвалид Эрвин Буридан хотел поехать на пароходе в Мариуполь, но, прогуливаясь по причалу, потерял равновесие, упал в воду и утонул – раньше он был хорошим пловцом, но поди удержись на поверхности с протезом, вот, пальто с себя он снять еще сумел, но схватиться за якорную цепь уже нет, пошел на дно…
У речного вокзала, на стоянке такси собралась длинная очередь, но Эрвин не собирался пользоваться своим правом инвалида – зачем обращать на себя внимание? Он уже привык к свободе и чувствовал себя намного увереннее, чем при отъезде из Таллина. С каждым днем его силы, как физические, так и душевные, росли и, если исключить единственную минуту слабости, в Москве, он мог быть своим состоянием доволен. Сейчас надо