– Я шел за победой, а не за зрительскими симпатиями.
– А кто купил рисунок? И почему тебе не дали призового места, если все были в таком восторге?
– Продал, скорее всего, какому-то арт-дилеру. Лауреатов выбирало жюри, а не зрители. Между прочим, критики из жюри меня очень развеселили, – парень улыбается и приобнимает Веронику. – Один знаток сказал, что вороны не могут сидеть на руках у Валькирий, так как вороны – это спутники Одина, а Валькирии – свита Фрейи. Другой разглядел чрезмерный эротизм, а когда я напомнил, что на работах некоторых других конкурсантов люди изображены полностью обнаженными, сменил тему и сослался на невыраженность идеи. Третий, наоборот, говорил, что ткани на тебе слишком много, а это воспринимается как аристократическая изнеженность, и для выражения идеи борьбы надо было обнажить тебе грудь. И дальше все в таком духе.
– Старые извращенцы! Надо было рисовать орла, а не ворона, тогда никто не смотрел бы на простыню.
– Наверное. Еще придрались к искаженной перспективе. Вот неужели не понятно, что я специально искажаю перспективу фона, чтобы акцентировать внимание зрителя на персонаже?! Придурки! Можно подумать, у меня получился бы мистический эффект и такая глубина без искаженной перспективы! У них, видишь ли, в почете художники-чертежники, у которых не поймешь: человек изображен или схема строения тела типичного землянина! Надеюсь, когда-нибудь их места займут компетентные люди, а им я бы и улицы мести не доверил! – Теряя контроль над собой, Зигфрид сам не замечает, как переходит на крик. Тросы гамака угрожающе поскрипывают от чрезмерно активной жестикуляции парня.
– Но многих великих художников критики сначала не принимали. Тебе только двадцать! Успеешь еще стать знаменитым и почитаемым.
– Нет, не успею… Я яркий метеор, сияющий пока горю…
– Чьи