– Знаю. Но именно такой Калим видел её в инсоне. Именно такой должен был увидеть её ты.
Матвей желчно заулыбался:
– О, вот мы и подошли к главной идее монолога. Даже не пытайся. Мы оба облажались, ладно? Оба!
– Ладно. Но ты первый. Сначала не разглядел в нём ненависти к собственной дочери и позволил её изнасиловать…
– Пошёл ты! – вспыхнул Матвей. – Он нажрался в дым и дал выход своей похоти. Ты хоть раз бывал в инсоне пьяного?
Лазарь не обратил на него ни малейшего внимания:
– А потом дал ему её убить!
С последним обвинением он немного перегнул. На самом деле к тому времени, как Яника решилась залезть в ванну и поработать там немного над венами бритвенными лезвиями, Калим уже подчинялся Ведущему. Матвей не мог ничего изменить, хотя и пытался под нажимом совести исправить что-то с помощью Аймы. Но сейчас Лазарю было плевать на это. Его разбирала злость, и её нужно было на ком-то сорвать.
– Она сама себя убила, тебе бы не знать, – горячился Матвей. – Уже забыл, как вытаскивал её из кровавой бани? Только ты можешь спрыгнуть на батут, помнишь?
– А ещё она сама себя изнасиловала. Если бы не я, её бы вытаскивали оттуда не врачи, а менты. Чтобы потом запихнуть в мешок!
Разговор перешёл на повышенные тона; в тишине ночного дома каждое слово звучало почти как крик. Наверху послышался шорох, потом щелчок дверного замка и шлёпанье босых ног по дощатому полу.
Матвей затих и прислушался.
Лазарь поднял голову к потолку:
– Развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл обратно в комнату.
Звук шагов моментально стих.
– Малой, я как-то непонятно выразился? Брысь отсюда!
– Откуда взял, что это я? – после паузы обнаружил себя Марс.
– Девочки надели бы тапочки, а у Сенсора нога тяжелее. Доволен?
Мальчишка помедлил немного, потом не удержался:
– Вы чё там грызётесь?
– Не суй нос в чужие дела, пока не прищемили! – рявкнул Матвей.
Внятно выговорив «уроды», Марс вернулся в комнату. Когда дверь за ним захлопнулась, Матвей отставил пустую кружку и встал.
– Ладно, всё с тобой ясно. Я спать.
– Сядь.
– Поуказывай мне.
– Пожалуйста.
Немного подумав, Матвей неохотно присел на край стола. Чтобы видеть его лицо, Лазарю пришлось стащить больную ногу со стула и повернуться. Острая боль пронзила ногу от голени до бедра, когда гипс гулко бухнул об пол.
– Твоя правда – мы оба облажались, – признал Лазарь. – Если бы не играли друг с другом в молчанку, уже давно сложили бы два и два.
– Сложили, – согласился Матвей, а потом сделал нечто такое, чего никогда не делал перед сном – вынул из трико пачку сигарет, вытряс одну и закурил. Затянулся полной грудью, выдохнул и сказал очень серьёзно: – Для неё теперь каждый мужик, как та горилла.
– Не