Она редко упоминала своего отца, но я между слов ощущала его присутствие. В разговорах с дочерями я всегда чувствовала какую-то недосказанность; порой это были отдельные слова, а иногда и целые фразы. Временами они на меня злятся, твердят:
“Мама, я никогда такого не говорила, ты все выдумала”. Но я ничего не выдумываю, мне достаточно их слушать: то, о чем они умалчивают, порой красноречивее сказанного. В тот вечер, пока Марта болтала, выливая на меня потоки слов, я на мгновение представила себе, что она еще не родилась. Не вышла из моего чрева, а растет себе в животе у другой женщины, например Розарии, и появится на свет с другой внешностью, с иными чувствами. Может быть, именно этого я втайне и желала – чтобы она не была моей дочерью. Она что-то торопливо рассказывала, там, на далеком континенте, говорила о волосах, которые придется долго мыть, потому что они плохо лежат, оттого что парикмахер их испортил, – а с такой изуродованной головой невозможно не только пойти на вечеринку, но даже нос из дома высунуть, так что придется, видно, Бьянке одной туда отправляться, ведь у нее-то волосы красивые. Она сказала это так, будто это я во всем виновата, будто я специально устроила так, чтобы она не была счастлива.
Обычное ее недовольство. Я вдруг поняла, что она пустая, да, пустая и нудная, что она слишком далеко от меня, от этой набережной, от этого вечера – и что я ее потеряла. Дочка продолжала жаловаться, а я тем временем мысленно взглянула сзади на свой ушиб и увидела толстую усталую Розарию. Она шла следом за мной по сосновому лесу в сопровождении банды маленьких родичей, потом присела, опустив на ляжки округлый, словно купол, живот, указала на меня и велела открыть огонь. Закончив разговор, я пожалела, что вообще позвонила. Почувствовала еще большее волнение, чем раньше, и у меня заколотилось сердце.
Следовало поесть, но рестораны были битком набиты, да к тому же одинокая женщина в ресторане в субботу – не самая любимая моя роль. И я решила перекусить в баре на первом этаже моего дома. Медленно добрела до него, заглянула за стекло прилавка. Там летали мухи. Я заказала два картофельных крокета, рисовые шарики с мясом, пиво. Вяло поглощая еду, я услышала у себя за спиной голоса: старики