Маккензи заламывает темную бровь, и выражение ее лица меняется. Сейчас у меня слишком противоречивые чувства. Она интригует. И еще действует на нервы своим этим самодовольным взглядом «отвалите от меня все».
– То, что тебя науськали на меня, как песика, – все так же наигранно отвечает она.
Я ругаю самого себя, но ни в коем случае не показываю вида.
Нет, ни за что. Нужно же вызвать у этой красотки хоть какой-то интерес. В прошлый раз у меня это почти получилось, но времени было в обрез. Сейчас оно у меня есть и плевать, что еще немного, и я свалюсь и засну мертвым сном.
Игнорируя последнюю фразу, я приближаюсь к ее лицу еще ближе.
– Скажи, что ты здесь постоянно делаешь и возможно, я отстану.
Маккензи отстраняется. Нет, не поверю, что ей надоело играть.
– Тебя это так волнует?
– Разве не очевидно?
Она вскидывает подбородок. Я выше ее на голову, но она явно считает, что это не имеет никакого значения и уж явно не является моим преимуществом перед ней.
– Тебе везет, что я сегодня добрая, – словно устав, Маккензи отступает назад и смотрит на экран своего телефона.
Я поправляю сползающую лямку своей спортивной сумки.
– Что-то наш разговор потерял суть.
– Не было вообще никакой сути, – бурчит она, не глядя на меня.
Мне хочется встряхнуть эту девчонку. Не с силой, беззлобно. Просто похлопать перед глазами и крикнуть «Эй! Я здесь!».
Господи боже мой, да что она о себе возомнила? Или это я слишком навязываюсь?
– Давай поиграем? – наконец, предлагаю я, победив в себе поднимающуюся волну раздражения.
Она поднимает глаза. Ее пухлые розовые губы дергаются в слабой улыбке. О, ей нравится слово «игра».
– Ненавижу хоккей, – внезапно произносит она.
Я хочу промотать время обратно для того, чтобы она этих слов не произносила. Это не должно меня бесить, но бесит. Возможно, она просто-напросто желает меня хоть как-то задеть.
– Я не про хоккей, – отвечаю я.
Маккензи пожимает плечами.
– Разве ты умеешь во что-то играть еще?
– Ты меня испытываешь?
– Я даже не знаю твоего имени.
Я широко улыбаюсь, качая головой.
– Смешно.
Она не улыбается, но в ее глазах горит заинтересованность. Ей нравится наш тупой и бессмысленный диалог. Чтобы она ни говорила, ей это, черт возьми, нравится. Как и мне.
– Так как насчет игры? – напоминаю я.
Она бросает взгляд за мою спину, затем смотрит на меня.
– Хорошо. Одно единственное правило.
Я удивленно таращусь на нее. Так легко?
– Какое?
Она подходит ко мне, и ее рот оказывается слишком близко от моего уха. Это почти полностью дублирует нашу последнюю встречу.
– Не охреневать.
Мне даже не удается как следует понять это странное правило. Она улыбается и проходит мимо меня. Я естественно оборачиваюсь ей вслед и вижу картину, от которой у любого, кто хоть