– Ну вот, а Бобби сомневался. Я же говорил ему, что у меня первосортный товар! – перебил хозяина Шурка. – Я могу ему передать, что все о’кей? Или вы сами позвоните?
– Позвоню, непременно позвоню, – отозвался доктор Костоломофф, делая пометки в настольном календаре.
– Чего откладывать, звоните прямо сейчас. Мы сразу и отвезем… – Шурке явно не терпелось избавиться от Гены.
– Погодите, господа… Вы, молодые, всегда торопитесь, а спешка, поверьте мне, далеко не всегда на пользу дела. Вы, господин Сидорски, до сих пор поставляли нам исключительно костные фрагменты, не так ли? – Шурка кивнул. – К их качеству у нас не было ни малейших претензий. У нас… у нас, русских, хорошие руки.
Мы с Шуркой молча приняли этот комплимент, хотя, если вдуматься, в данных обстоятельствах он прозвучал несколько двусмысленно.
– Сейчас же, если не ошибаюсь, вы представляете нашей фирме свой первый целый скелет, – продолжал доктор Костоломофф. – Это, господа, поверьте мне, совсем иное. Одно дело костный фрагмент, другое – скелет в сборе, который, как вы, надеюсь, помните, состоит ровно из двухсот шести костей. Разумеется, не считая зубов. – Старичок заулыбался, обнажая по-американски безукоризненный ряд фарфоровых фрагментов, предназначенных не столько для пережевывания пищи, сколько для таких вот улыбок.
По правде говоря, я не то что не помнил точное число костей в человеческом скелете, но никогда и не ведал, сколько их там наберется даже приблизительно. Шурка, скорее всего, тоже. Но он теперь наверняка запомнит это число на всю жизнь и потом до конца дней будет им щеголять. Я недооценил Шурку – он начал им щеголять немедленно.
– Простите, доктор, но если уж каждая из двухсот шести костей и косточек у вас не вызывает претензий, то какие могут быть претензии ко всему скелету?
– Замечательно! Вот мы и подошли к самому главному! – обрадовался доктор. – Я не стал бы даже называть это претензиями. Нет, просто некоторые недоработки, столь естестственные для первого, пробного экземпляра и столь же легко устранимые. – («Все в порядке, голубчик, ничего, слава Богу, серьезного. Вот пропишем вам микстурку, попьете и будете как новый, мы, батенька, еще на вашей свадьбе погуляем…») – К примеру, только к примеру… – Костоломофф выпрыгнул из-за стола, подбежал к Гене и ткнул пальцем в череп, – обратите внимание на лямбдовидный шов, он немного расходится, это почти не видно, но мы-то с вами, господа, специалисты, мы не имеем права закрывать глаза на мелочи…
Слышать такое было лестно, но ни я, ни – готов поклясться – Шурка не смогли бы найти этот шов даже под угрозой неминуемой гибели. И потому продолжали молча выслушивать костоломоффский диагноз.
– Или вот, посмотрите: трещина на лобной кости, а вот еще одна –