– Да, я сейчас, а как тут? Я же не умею? Что делать нужно? – попросила объяснить ей, как мыться в бане, Прокофьева.
– Во даешь – то же мне, журналистка, – покачал головой Савелий.
– А откуда ты знаешь, что я журналистка? – встрепенулась от неожиданно проскользнувшего подозрения Настя.
– Потом расскажу. Да ты не волнуйся. Я не с теми, кто тебя хотел замочить. Я же говорил.
– А с кем? Кто ты?
– У-у-у, барышня, вода остынет… Наверное, я из той же своры, что и они, только не такой злой. Я же сказал, я женщин и детей не трогаю.
– Может, ты мент и ведешь разработку меня как подозреваемой или свидетеля? Откуда мне знать? – снова уставилась на него Прокофьева.
– Скажу тебе честно, нет. Я – не мент. Но ведь ты тоже не из тех, кто боится сходиться с новыми людьми. Так что же ты струхнула? Не бойся. Я тебе все расскажу. Мойся, давай. Вот здесь берешь воду. Она горячая, – показал Савелий на чан с водой. – А здесь холодная. Здесь мыло. Шампуня, правда, нет. Не подумал, что пригодится, не прихватил. И вот чистые простыни – у Дим Димыча в шкафу оказались. Да что ты на меня так смотришь? – улыбнулся он Насте, которая таращилась на него во все глаза. – Саня Лысый мне фото того мужика показал. Ты же хотела узнать, кто он? Вот я и хотел к тебе зайти – расспросить, где ты его видела. Должок у него передо мной. Потому с раннего утра и приперся. Видно, судьба. Извини, что сразу не сказал.
– А кто он, этот человек на фото? Кто он такой? И почему меня хотели убить? За что? – попыталась узнать Настя.
– Послушай, малышка, давай-ка сначала помойся, а потом я тебе все расскажу. Это Кандидат, редкостная сука. Говоришь, ты его недавно видела?
– Да позавчера сфотографировала.
«Боже, – пронеслось у Насти в голове. – Кажется, так давно это было, словно целая вечность прошла с позавчерашнего совершенно нормального дня».
– Ясно. Значит, он жив и здоров. Ну, мойся, я потом тебе все расскажу.
Рыжов закрыл за собой дверь, оставив Прокофьеву в натопленной русской бане с ушатами воды, раскаленной каменкой и березовыми вениками. Она, как смогла, распарилась, быстро помылась, вышла в предбанник, завернулась там в простыню и прилегла на деревянных полатях. Очень хотелось спать. Настя удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза.
Хорошо, что Рыжов в это время не дремал. Войдя в предбанник, он нагнулся над Настей. Обхватив его руками за шею сонная Прокофьева томно открыла глаза и улыбнулась, обнаружив себя на руках красивого и сильного мужчины. Их губы неожиданно, наверное, для обоих слились в поцелуе. И дальше было все. Словно в сказке.
Глава пятая
Наперегонки со смертью
От переутомления и всего, что стряслось с ней в городе, Настя проспала чуть ли не целые сутки. Утром, проснувшись рядом с мирно посапывавшим Савелием, она тихонько оделась, обулась и на цыпочках вышла из дома, чтобы,