Идору поёт – рот открывается, как кажется Мирону, совершенно беззвучно, и только несколько раз моргнув, чтобы разложило уши, он понимает, что звук идёт со всех сторон. Он обволакивает как горячее полотенце, вбивается в тело, как океанский прибой, от него вибрируют кости и дрожат барабанные перепонки… Песни как таковой нет. Есть набор слогов и звуков, психологически-архетипических, на которые толпа реагирует, как опытный оркестр – на движения дирижерской палочки.
Иногда идору взмывает под потолок, вращаясь, как веретено – пшеничные волосы разметаны в стороны, руки раскинуты, будто в крестном знамении, и тогда толпа издаёт высокий, на грани слышимости вой – вот-вот преодолеет звуковой барьер. Но когда она опускается, постепенно замедляясь, вой становится ниже, переходит в инфразвук, и все поднимают руки… Они колышутся, как море травы на ветру.
А потом он заметил его. Сначала Мирон подумал, что это Хидео. Решил прикончить его прямо здесь, среди толпы. Человек рассекал людское море так решительно и целеустремленно, что подростки расступались, словно плоть под скальпелем опытного хирурга.
Мирон попытался бежать – но то, что у ищейки получалось естественно и непринужденно, у него выходило грубо и неуклюже. Со всех сторон зыркали злобные, подернутые наркотической дымкой глаза…
Многие подростки пользовались наушниками – дешевые пластиковые копии, как черные пиявки, присосавшиеся к ушным мембранам, свисали на грудь… Включаясь время от времени в Плюс, они видят идору и Здесь, и Там…
Убежать не получилось, но и человек, рассекавший толпу, оказался не Хидео. Это стало ясно, когда он, сужая круги, приблизился настолько, что Мирон разглядел чуть перекошенный нос, шрам, похожий на крест, на правой щеке, выдающийся вперед подбородок, прорезанный вертикальной щелью, отчего напоминал задницу пупса, и огненно-рыжую, поросшую клочкастыми, похожими на собачью шерсть, волосами, голову.
Единственное, что не вызывало сомнений – это то, что новый незнакомец идёт по его душу.
Удивительно было то, что подростки рыжего не замечали. Они просто безропотно расступались в стороны, стоило ему приблизиться. Будто их толкало силовое поле или безболезненный электрошок.
Оставив попытки сбежать, Мирон сжал руки в кулаки, жалея только о том, что не заказал вместе с курткой модный в этом сезоне браслет-кастет. Красота и безопасность – два в одном…
– Господин Орловский? – спросил человек, подойдя к Мирону вплотную – к друг другу их тут же прижала толпа.
Свело скулы: в его голосе, манере говорить, чувствовалась предрешенность.
– Чем обязан? – чувствуя, как скулы леденеют и отказываются разжимать челюсти, спросил Мирон.
– С вами хочет побеседовать Алика.
5
Я перед ним в долгу
Собачий свисток, – рыжий показал Мирону небольшую коробочку с одной-единственной