Письмо паршивой овцы. Евгения Черноусова

не ожидая, что задержится так надолго. Даже зарядку телефонную не захватила. В магазине скривились, мол, такую древность не держим, спрашивайте у вокзальных цыган. Расчётные так на карту и не поступили, наличные кончались. Приходилось экономить. Когда дежурила тётя Шура, она приносила еду, что Лёше была положена. В остальные дни питалась в больничном буфете. Брала винегрет и булочку с чаем, на большее бы денег не хватило.

      На третий день Сергей Сергеевич с соседней койки сказал ей:

      – Инна Леонидовна, сегодня палата двухместная освобождается. Я за неё заплатил, так что переселяюсь. Но пока один не справляюсь. Давайте вы за мной ходить будете неделю? Я вам заплачу. И Алексею Ивановичу там лучше будет.

      Когда радостная Инна Леонидовна вернулась из аптеки с упаковками разовых пелёнок, салфеток и купленной наконец-то зарядкой для телефона, сосед удивлённо спросил:

      – У вас что, денег совсем не осталось? Но ведь мужики из палаты предлагали вам заплатить?

      – Как-то стыдно деньги брать с тех, кому хуже, чем тебе. Вы-то, извините, лёгкий по сравнению с остальными.

      – Это да, – озадаченно согласился сосед и задумался.

      Травмы у него по сравнению с прочими однопалатниками и в самом деле были незначительными. На него по пути к собственному джипу на парковке наехал чужой джип. Стопа попала под колесо, а при падении он об бордюр ещё и руку сломал. Руку сразу загипсовали, а нога до заживления наружных ран пребывала в лангете. Легче травмы, да. Но почему с тяжело травмированных деньги брать стыдно? С ними же возиться тяжелее!