– Спасибо, что подвез, – выпалила она, прежде чем захлопнуть за собой дверцу.
Недвижный ночной воздух тут же облепил ее, обдав влажной духотой; город словно замер, прислушиваясь к поступи близкого дождя. Мечтая поскорее нырнуть в прохладное укрытие дома, девушка обошла машину и ступила на тротуар, но напоследок оглянулась: Леонард, опустив стекло окна со своей стороны, со странным выражением на лице смотрел ей вслед.
– Ди, извини, если я… – начал было он, но Дафна торопливо взмахнула рукой, прерывая его:
– Все нормально, Лео, правда. Я просто действительно очень устала и хочу спать. За мной дружеский ужин как-нибудь на днях, договорились?
– Конечно, – кивнул он с промелькнувшей во взгляде тенью разочарования. Или обиды? В разбавленной огнями витрин темноте было трудно сказать с определенностью.
– Тогда до скорого, – она улыбнулась, надеясь, что улыбка вышла не слишком натянутой.
– Доброй ночи.
Он дождался, пока она поднимется по широким ступеням крыльца и скроется за дверью подъезда, и лишь после этого тронулся с места – обычный жест вежливости, учитывая, в каком безопасном и благоустроенном месте они жили. Лео всегда был безупречным другом, галантным и внимательным, в некотором смятении думала Дафна, пока лифт уносил ее на девятый этаж, где располагалась ее квартира. Разумеется, она догадывалась о том, что он проявляет о ней заботу не из одних лишь дружеских чувств – или ради памяти Адриана – но никогда прежде он не позволял себе и намека на нечто большее между ними. Как и она, Дафна, не могла об этом даже помыслить. И дело тут было не только в Леонарде: несмотря на то, что со дня гибели ее мужа прошел почти год, она по-прежнему не видела – и не хотела видеть – рядом с собой других мужчин. Даже Леонарда Штрома.
«Особенно Леонарда Штрома», – мысленно добавила она. – «Потому что с друзьями не спят – а я не хочу терять друга».
Войдя в свою квартиру, она едва не наступила на пушистое тельце Фьюри, свернувшегося у самого порога; он частенько так делал, когда она задерживалась на работе допоздна. Под потолком вспыхнул мягкий уютный свет, и зверек, тут же встрепенувшись, с радостным писком подпрыгнул и принялся карабкаться вверх по штанине хозяйки.
– Ах, ты, меховая сосиска! – рассмеялась девушка, подхватывая любимца на руки.
Фьюри был хвайком, или неольской древесной крысой – прелестнейшим (по мнению Дафны) существом размером с морскую свинку, покрытым золотисто-бурым шелковистым мехом, с большими ушами, забавной темной кисточкой на кончике длинного, бархатистого на ощупь хвоста и черничными бусинками глаз. За пару месяцев до своей смерти Адриан привез его из очередной экспедиции в Лес – крохотного, испуганного, с перебитой передней лапой. Крысенок, судя по всему, упал с дерева, на котором располагалось его гнездо – у его подножия Адриан и нашел жалобно пищащего зверька, опередив его родителей-хвайков.