Третье: этой ночью он, Сева, не видел Того-самого-сна.
От этой мысли настроение его как-то сразу улучшилось.
Сева пошел одеваться.
3
Тот-самый-сон снился ему часто. Слишком часто.
Утром наваждение рассеивалось, и ужасно трудно было восстановить в памяти подробности.
Сева пытался зацепиться за ускользающие обрывки сна.
Он много рисовал. Еще в школе, черкая ручкой на задней странице тетрадки по геометрии, силясь воплотить свои впечатления в некое подобие формы. В институте – на полях конспекта. Уже войдя во взрослую жизнь, устроившись на работу – на оборотах офисных документов, на черновых распечатках. Штрихи складывались в некое подобие узора, проступали лица, силуэты зданий, какая-то причудливая, никем не виданная флора и фауна.
Взрослые говорили, что у него талант. Что он замечательный фантазер.
Но все дело было в его снах.
В некоторых рисунках ему почти удавалось запечатлеть нечто, контрабандой провезенное оттуда, из-за границы Сна и Яви – отзвук, отголосок… Но не более. Подробности меркли. Общая картина таяла.
Сон ускользал, убегал, ссыпаясь песком сквозь пальцы.
Чтобы следующей ночью вернуться.
Вновь и вновь. Каждую ночь.
Северин слышал гулкий звон ратушных часов. Видел башни величественного сооружения, напоминающие зазубренные клинки, нацеленные на равнодушный лунный лик.
Перед ним была кованая решетка забора, ажурные ворота. Они со скрипом приоткрывались, впуская его в царство теней и мрака.
Северин шел сквозь туман, касаясь руками зарослей крапивы, буйных и разлапистых, доходящих до пояса. Крапива не жгла – на руках его были перчатки черной замши. Все на нем было черное – высокие сапоги, бриджи и камзол с воротником под горло. Вычурный, театральный костюм – откуда?
В кого он одет, кем притворяется? Могильщиком? Вампиром? Рыцарем плаща и кинжала?
Ответ был где-то рядом. Ответ таился за занавесью тумана.
Он шел вперед, касаясь ладонью могильных камней, на торцах которых поблескивала ранняя роса. Он касался лиц молчаливых статуй, потемневших от дождей, затянутых мхом.
Это было кладбище.
Луна укутывалась в тучи. Туман стелился окрест, в нем растворялись склепы и памятники.
Северин ловил его раскрытыми ладонями, но тот неизменно ускользал.
Мгла. Темнота. Хмарь.
Полупрозрачные силуэты призраков казались реальнее, чем насупившиеся на крышах склепов грифоны и ангелы с пустыми глазами.
Таинственный и непостижимый город-в-городе, чьи обитатели давным-давно истлели под слоями грунта, под мрамором и гранитом, среди переплетений корней. Оттуда, из черных земных недр, они следили за тем, кто шел по их владениям. Следили пустыми глазницами, скалили голые челюсти в извечной усмешке.
Живых здесь было только двое.
Он, Северин.
И девушка,