23 октября 1914 г. Некоторые меры по обороне Парижа нелепы – так, приказали заколотить досками ворота, авеню де ля Гранд Арме и Порт-Дофин, но в досках проделаны отверстия для ружей. Поэтому с точки зрения обороны они бесполезны. Три года назад некоторые города исключили из списка городов-крепостей, в их числе Реймс и Лан. Пушки убрали, но социалисты не выделили денег на снос крепостей. Крепости в Реймсе использовали немцы. И в Париже не перевели во внешние укрепления большие пушки.
24 октября 1914 г. Наконец в правительстве встряхнулись и взялись за потенциальных немецких шпионов. Немцев – управляющих отелями, официантов и пр. – отправляют в концентрационные лагеря. Здесь существует большое подозрение относительно Касселя[76] и одного австрийского биржевого спекулянта, который вынужден был бежать с биржи и, как утверждается, сейчас находится в Англии. Кассель и Баллин[77] были инициаторами давних англо-франко-германских переговоров с целью создания союза, которые придал бы нам нейтральный статус в войне между Германией и Францией. Баллин наиболее яростно настроен против нас.
26 октября 1914 г. Лотье в «Тан» затронул вопрос о возвращении в Париж; он приводит все за и против, но не выражает никакого определенного мнения. До конца года необходимо принять ряд финансовых законопроектов, чтобы обеспечить сбор налогов начиная с 1 января. По конституции обе палаты Национальной ассамблеи должны собраться во второй вторник января на регулярное заседание.
Ко мне приходил Жюль Камбон. Он рассказал кое-что любопытное: в стране зреет недовольство неумелостью и неподготовленностью к войне одного кабинета за другим из-за того, что называют «политической кухней». В конце войны, которого можно ждать год или даже больше, начнется движение за всеобщие выборы, против которых настроен нынешний парламент. На стороне Жоффра, если он в конце концов одержит победу, будет армия, и он