– Кое-что из этого и я умею делать, – проговорил Ларин. – То, за чем вы меня посылали, добыл, – он передал Павлу Игнатьевичу диктофон и вернул фотографию.
Дугин поднес диктофон к уху и принялся слушать запись, при этом кривил губы. То ли его коробило услышанное, то ли не считал информацию стоящей. Андрей тем временем смотрел на реку, на круживших в кильватере речного трамвайчика чаек. Город с воды всегда кажется необычным, не таким, каким его привык видеть каждый день. Он становится как бы торжественнее, наряднее. Лучшие и самые беспроблемные пассажиры в Москве – это пассажиры водных трамвайчиков. Ведь ими практически никто не пользуется как транспортом. Это всегда прогулка. А потому и лица у людей улыбчивые, счастливые. Много детей, влюбленных парочек. Как-то не хотелось думать про плохое. Например, про то, что где-то разгуливает мерзавец-насильник, которому все сходит с рук…
– Эй, Андрей, очнись, – позвал Дугин. Диктофон он уже выключил, значит, запись прослушал. – Хорошая работа, несмотря на то что сделал ты ее очень грязно.
– Не всегда удается работать чисто, особенно, когда копаешься в дерьме, – возразил Андрей.
– Тут ты не прав. Ко мне на прошлой неделе приходили два сантехника новый унитаз устанавливать, приперлись в вечерне-выходных костюмах, белых рубашках и при галстуках – им вечером на юбилей предстояло идти. Только слегка рукава пиджаков поддернули и взялись: один – за перфоратор, другой – раствор замешивать. Старый унитаз сняли, новый поставили в лучшем виде. И… даже не запачкались.
– Может, это парни из спецслужбы к вам наведались, микрофоны и камеры тайно ставить? – засомневался Ларин.
– Парни из спецслужб чисто работать вообще не умеют. Ни с подслушкой, ни с наружкой, ни тем более с унитазами, – сразу же отверг подобную возможность Дугин. – А твоя информация неплохая, есть за что зацепиться.
– Так кто он, этот урод? – поинтересовался Андрей.
– В свое время, может, и узнаешь.
Дугин, конечно, был гением конспирации, иначе организацию по борьбе с коррупцией уже давно бы вычислили и ликвидировали. Но иногда Ларину казалось, что Павел Игнатьевич перебирает в этом смысле. Это было в его духе. Информацию собирает один человек, а использует уже другой, который и понятия не имеет, каким образом информация добыта.
– Знаю, о чем ты думаешь, – ухмыльнулся Дугин. – А теперь попробуй догадаться, о чем думаю я.
– Считаете, что Руднев записывает душещипательные разговоры со своими пациентами?
– Именно об этом я и думаю, – улыбка Дугина стала еще шире. – Он модный психоаналитик. И очень дорогой. К нему ходит солидная публика. Среди его пациентов немало высокопоставленных чиновников, силовиков, бизнесменов. Короче говоря, наших с тобой подопечных – из группы коррупционного риска. И вот, представь себе, они без всякого защемления яиц в двери,