Тайное общество. Дмитрий Дартт

не бывало. Но и этому можно найти оправдание. В сущности, каждый человек, так или иначе, сам определяет и устанавливает «порог», по достижении которого он будет чувствовать себя счастливым или несчастным. Попрошу не путать с болевым порогом. В прочем и этот «порог» у каждого разный. Многие, наверное, видели такую картину, как дети с ревом и горькими слезами на глазах демонстрируют свое несчастье, когда родители отказываются купить им ту или иную игрушку. А кто-нибудь задумывался над тем, почему другой ребенок, глядя на туже самую игрушку, отнесется к ней равнодушно, или также начнет всхлипывать за компанию, а то и требовать себе такую же. Во взрослом мире, у больших людей, происходит то же самое. Не так явно и очевидно, но все же как-то так. Как бы там ни было, но не в этом суть повествования.

      Определенно, люди совершают ошибки и неважно то, что некоторые из них по-настоящему чудовищные, а иные и вовсе за ошибки нельзя принимать. Ведь принято считать, что былого уже не вернешь и то, что уже случилось изменить нельзя. Или можно? Можно, нельзя, можно.

      Примерно так я и рассуждал, лежа на больничной кровати в палате реанимации.

      Был второй час ночи, наверное. Через окно с улицы доносились редкие, раскатистые отзвуки проезжающих автомобилей. Палата освещалась дежурным светом – тусклой лампой накаливания, свисающей с белого потолка. Этакая лампочка «Ильича» Ватт на сорок. На соседней койке справа какой-то мужик безмятежно посапывал во сне. Откуда-то дальше из полумрака доносилось чье-то еле слышное бормотание. А с лева никого не было, и вообще палата была на половину пустой.

      – Инфаркт в сорок пять лет?! Да, Игорь Николаевич, такое бывает, – сказал врач в приемном покое, когда оформляли моё поступление в больницу, – но это еще не диагноз. Меня зовут Андрей Сергеевич, фамилия-Котлярчук, если что. Слушайте, что я вам сейчас скажу! Нужно делать коронарографию и тогда будет всё ясно – инфаркт это у вас или нет. Вы согласны?

      – А разве у меня есть варианты или какой-то выбор? – спросил я больше для того, чтобы продолжить разговор, чем получить ответ. Было и так ясно – инфаркт, реанимация, операция, больничный лист, реабилитация.

      Этому врачу на вид было лет 30 от силы, не больше. Щуплый тинэйджер с жидкими усиками и бородой. Таких на улицах и в метро, хоть пруд пруди. Но этот уже непросто подросток, а подросток, имеющий важную и ответственную профессию. При определенном раскладе карт удачи, он сможет обеспечить себе безбедную старость. Да, черт возьми, он молод, и у него еще все впереди, и возможно такой же, как у меня, инфаркт в сорок пять лет. Если не бросит вовремя курить, то так оно и будет. Но пока, этот молодой доктор еще ничего не знает. Не знает, что его ждет впереди и вряд ли будет готов к этому, когда придет время.

      Я лежал на спине и глядя в потолок рассуждал о счастье. Я думал о том, что счастье у каждого человека свое. На одни и те же вещи люди реагируют по-разному. Кто-то и малой толике рад, а кому-то