Проходя мимо домов, Лейн подмечал, что ни в одном из домов не горит свет, а на той самой улице, по которой он шагал, ему не встретилось ни одной живой души. Чего уж там говорить – здесь было абсолютно тихо: ни лая собак, что сидя на цепи разрываются на соседских кошек, ни приёмника, что играет круглые сутки в какой-нибудь автомастерской, ничего такого – вокруг стояла мёртвая тишина.
Лейн остановился у одного из домов и подойдя к крыльцу принялся стучать в дверь. Ответа нет. Затем беспокойный путник несколько раз приложился сильным ударом кулака в дверь дома, что находился на противоположной стороне, но и там ему отвечала звенящая тишина. Ещё один дом, стук в дверь – тишина. Четвертая дверь, пятая… Везде отвечали ему одним и тем же – молчанием. Лейн всё брел вдоль домов и уже по инерции стучался в каждую дверь заведомо зная, что ему никто не откроет. Улица подходила к концу и упиралась в другую улицу, образуя Т-образный перекресток. Остановившись, Лейн присел на лавочку, чтобы немного перевести дух, и заодно обдумать дальнейший план действий. Решение не заставило себя ждать – оно буквально бросилось в глаза Лейну: его взгляд упал на булыжник, лежавший возле правой ноги. «Стало быть, если я сплю…» -Лейн потянулся к камню, а затем выждав небольшую паузу, подбрасывая камень закончил начатую в голове фразу: «то и не стоит бояться, что меня посадят за дебоширство». Когда в последний раз камень приземлился в ладонь Лейна, он с силой замахнулся и рывком метнул его в панорамное окно дома, располагавшееся напротив лавочки – раздался треск разлетевшегося вдребезги стекла, и на лужайку перед домом посыпался град из множества осколков. Ступая по блестящим в свете фонарей осколкам стекла, Лейн, подобравшись к окну выбил локтем оставшиеся в раме большие куски и пролез