Это конец?
Ты думаешь,
Что ты исчерпал себя?
– Нет, я верю в Бога,
В то, что Он —
Великий Податель
Творчества и жизни.
Верю, что Он
Не оставит меня.
– И о чем ты думаешь,
Мой друг Плинио,
После стольких лет
Испытаний и борьбы?
– Я думаю, не вернуться ли
К науке,
Не вернуться ли
В Касталию.
* * *
Нас проклинают,
Нам кричат
Оскорбления вслед.
Но наша ноша легка,
Наш город умен.
И пусть те,
Чья жизнь похожа на сон,
Нам кричат
Оскорбления вслед,
Мы не отвечаем на них.
Наша ноша легка,
Наш город умен…
* * *
Я долго жил один
Среди дорог и странствий.
Порой лишь темнота
Кружила около меня.
Я уходил,
Уходил в темный вечер
И долго шел
Один, но в поисках тебя.
Мне попадались
Люди, пиво, братья,
Гортензия одна
И ночь сердцебиенья
Бытия.
Я ранен светлой
Стрелой,
Меня не излечит время.
Я ранен в сердце,
Чего мне желать еще.
И после этого
Я сам ищу кого-то ранить
И самое главное —
Я знаю, кто я такой.
Я ранен светлой
Стрелой,
Меня не излечит время.
А в стреле той яд,
И яд этот – знание.
* * *
Мы идем дорогой перемен.
Мы идем, каждый день
Делаем шаг.
Мы идем и у жизни взамен
Требуем знак.
С детства мы любим
Читать,
С детства нам снятся сны.
Все, что мы хотим знать,
Насколько далеко до весны.
* * *
– Что, мой друг Плинио,
Существует ли
Наука ради науки?
– Да существует.
Есть такое понятие
Искусство ради искусства.
– Науку ты относишь
К искусству? – сказал
Йозеф Кнехт,
Вечный оппонент
Плинио Дезиньори.
– Да. Наука – творчество,
Творчество формул,
Творчество тем.
– Что, мой друг Плинио,
Тебе достаточно
Творить науку,
Запершись у себя
В кабинете? —
Сказал Йозеф Кнехт.
– Да, мой друг,
Наука самодостаточна,
Она приносит
Удовлетворение
Сама по себе.
– Да это так.
* * *
Я умер.
Я умер, любя.
Простите, ангелы,
Что так случилось.
Но и теперь,
Никого не виня,
Я не жалею о том,
Что сердце билось.
Все, что во мне боролось,
Все, что во мне