Иллюзия
– Они тебя не замечают? – её глаза были полны удивления, сожаления и ещё чего-то нежного, сердечного.
– Да, – просто сказал я – я уже, если честно, привык.
– К такому нельзя привыкать.
– Солнце что-то слишком греет.
Странно, рано ещё. Но как оказалось, уже было три часа дня, начало четвёртого. Я так долго пробыл в участке?
– Не уходи от темы, – её брови сдвинулись, на её милом личике появилась злость.
– Ты сейчас похожа на рассерженного котёнка.
Её брови ещё больше сдвинулись. Шутить стало опасно. Улыбка скатилась с щеки до нормального состояния губ.
– Как бы это сказать… я не очень интересен своим родителям, – закусив губу, я остановился – понимаешь…
Но она не понимала.
– Когда-то, всё было иначе. Всё началось не слишком давно, но по ощущениям это длится вечность. Ещё в детстве я отличался особой сообразительностью и развивался быстрее, чем другие дети. Мой отец так радовался этому, – я горько усмехнулся.
Вспомнились мои ночные переживания…
– Он мечтал, чтобы я стал прокурором или судьёй. Чтобы не расстраивать его, я стремился к этому. Я никогда не создавал проблем. Знаешь, была иллюзия меня. Вроде я человек, и в то же самое время нет. Я обрёл цель, которую сам не выбирал. Думаю, я не один такой. Достаточно количество людей, за которых решили кем они будут. Всё бы ничего, если это не начало вызывать у меня отторжения. Сначала было интересно, но потом, чем больше я погружался в это, тем меньше это вызывало у меня радости. Это стало глубокой ямой, которую я сам же себе выкопал, в надежде угодить. Я стал терять себя. Перестал видеть своё лицо в зеркале, потерял друзей, или мне казалось, что они ими были, ведь настоящий друг никогда не уйдёт, если тебе будет плохо, захочется умереть или когда все твои ориентиры утратили смысл? Я же прав?
Астра кивнула. Она не смотрела на меня. Она превратилась в слух.
– Здесь была и моя вина. Я возгордился собой. Хотел стать лучшим, чтобы мной восхищались, ставили в пример. Но я этому не соответствовал. Маска той жизни, к которой я стремился и толкали меня мои родители, играя на тщеславии и гордыни, ужасна. Омерзительна. Когда я это осознал, начал рисовать. Это был какой-то урок. Я не мог ни о чём думать. Меня это так поразило, что не было возможности оторваться. Я так увлёкся, что не заметил, как около меня оказался учитель. Он так долго звал меня к доске, что решил подойти вплотную, посмотреть, чем же я так увлёкся. Вдруг это его предмет. Когда он увидел, что я рисовал, это вызвало такой гнев, что я чуть со стула не упал. Он был так возмущён и огорчён, всё повторял: ты же хочешь быть прокурором, как ты можешь заниматься такой ерундой, нужно учиться, перестать отвлекаться, стать ещё более усердным и старательным. Ты бы видела его лицо, когда я ему сказал, что больше не хочу быть прокурором. Скорей всего, для него это стало