Дня три меня колотило со страху-то. Матери рассказать пришлось. Она мне строго-настрого тогда наказала в ту сторону не ходить.
Ну, как не ходить?! Конечно, пошёл. Только не нашёл я там ничего больше. Сколько потом ни искал: не нашёл. Я ж вам с Митькой объясняю-объясняю. А вы всё понять не хотите: пещера та существует. Только открывается она редко. И входить в неё опасно. Нелюдью оттуда тянет. И не всякий её найдёт. И не всякий в неё войдёт… И не всякий потом выйти сможет…
Дедок
Произошло это в начале 90-х. Не помню уже конкретного повода, но занесло меня однажды с коллегами по работе в саянскую горную таёжную глушь. На гусеничном вездеходе мы долго ехали по заросшей подлеском и заваленной павшими от ветра и старости деревьями всеми забытой дороге времён толи Берии, толи Хрущёва.
Не проезжал там никто до нас лет тридцать-сорок точно. Ну, а мы с помощью стальных вездеходных гусениц и бензопилы «Дружба» всё же пробрались. И вдруг – избушка. А в ней дедок с ноготок чуть ли не мхом поросший. Как живет? Чем питается? Откуда взялся? Чудеса. Разговорились. Взялся он из деревни Степановки, ближайшего населенного пункта, до которого отсюда вёрст 50, если не больше. Наведывается туда изредка за солью, спичками да куревом. Всё прочее добывает в тайге: и мясо, и рыбу, и ягоды, и грибы. Ни с кем не общается, документов нет, потерял говорит, некому ему их здесь предъявлять. Так и живёт один уже не первый десяток лет. Поверили деду на слово. Почаёвничали с ним и дальше ехать собрались.
Только я попрощался и вышел за порог, слышу – зовёт меня старый обратно в избушку. Одного. Ладно, вернулся. Оказывается, заприметил он у меня початую пачку «Беломора» и решил себе её выпросить. Я призадумался: нам ехать ещё неизвестно сколько, а пачка у меня единственная, последняя. Парой-тройкой папирос поделиться я был готов, но отдать всю пачку – нет. Посуровел дед, нахмурился, понял, что не отдам всю пачку, однако, не отступился, просит подумать еще раз и достает откуда-то из-под тряпья соболиную шкурку, мол, давай меняться. Я опять отказываю. Он достает вторую шкурку. Я опять – в отказ. Хмыкнул дед недовольно и достал спичечный коробок. Тяжёлый такой. Я его приоткрыл, а там – золотой песок. Прикинул навскидку: грамм сто, если не больше. Только зачем он мне сейчас, если курить нечего будет? Отказался, извинился и ушёл. Дед меня понял. Не обиделся. Ценности в тайге другие, не те что в городе. Ни с соболиным мехом, ни с золотом не сравнимые. На том и расстались.
Следы минувшего
Это