чуть случай, сразу выходя на крик.
Тогда и план смещения стал зрелым.
– Как будто голос пламенем горит,
ведёт туда, куда не хочешь: крысоловом, –
сказал себе, отметку сделав новую.
– Похоже, что её он шантажировал.
Диану – Царь. Кричала: невиновна.
Могла действительно орудием его лишь быть…
– В тебе привязанность так к ней вещает, кровная.
В день икс ты всё узнаешь от неё.
А я ему устрою Регнарёк. –
Ян иногда поглядывал с опаской
на им самим творимое дитя.
Пытался показать жизнь в ярких красках:
ей всё равно. Любить – в упор. Курить – взатяг.
Вражда – до казни без возможности помиловать.
Ну а потом: «Всё хорошо, живу и так я, милый мой».
Весна цвела, и вместе с нею Лора.
Встречались редко, но, как говорится, метко.
Палили на заброшках по заборам,
друг друга поощряя словом "детка",
гуляли там, где слежка не с руки.
Менялись тёмные очки и парики.
Инкогнито её соблюдено.
– Смешной какой-то вкус на баб у Яна:
все маломерки, с плеч худы до ног,
и обязательно рот корчат, как чикано… –
В прохожей узнавал её черты.
Из незнакомки проступала "ты".
Гора была недалеко особая.
В ней углубленье лесом поросло.
Водились там шакалы, лисы, соболи.
Поляна посреди него – как слой
другой реальности (не этой, из стекла).
Узлы деревьев там переплелись в орла.
Почти никто про дикие просторы
из поселян окрестностей не знал.
Хотели поохотиться Ян с Лорой,
когда явились в лес. Но, из-под сна
набившись в гости к Артемиде девственной,
перестаёшь на городской манер себя вести.
Орёл огромен был. Такого не подстрелишь.
С травы наверх смотрела наша пара.
Она подумала: «Вот – место для мистерий».
Он крылья представлял в пылу пожара.
Долин таких осталось раз, и сплюнешь.
Разрушат их, заметив, скоро люди.
Дошло до старости, признаться, человечество.
Так размельчилось, что уж не собрать.
В маразм впадаем, чтобы им отвлечься от
грядущего конца. Бдит Старший Брат.
Не страшно это, вовсе нет! За смертью
нет смерти: вот что важно. Счастлив смех мой.
Спустя года, в кафе обзорном сидя,
признает Лора подготовку – счастием,
доступным человеку. Прочий мир ей
пока закрыт (в одном лице) всевластием.
Бывают женщины, способные найти,
как Архимед, закон… альтернатив.
Но не про то сейчас. Люблю ж я гнать события!
Как птица-тройка, вихрем в никуда
летим, не успевая толком жить за тем,
чтоб обеспечить радости гнезда.
А я бегу, чтоб больше показать
наверх, через неверные глаза.
И можно сколь угодно запираться
среди