– Сейчас в руках у Дэниела Бриггса все карты, – прорычал Данте. – Ты сам помнишь его слова. Он не признает пакт. А префект перед отъездом сказал, что мы можем рассчитывать только на себя и если случится беда, то будем виноваты мы.
– Как же бесит, что «белые рясы» боятся растратить силы и средства, – пробубнил Маркус. – Когда нужно послать десяток, они из-за осторожности отправят пятерых. А потом удивляются, что кто-то не справился, и начинают гонять весь отряд.
– Выделили бы нормальное снаряжение и не накладывали эти чертовы печати, – Данте с ненавистью потер кожу на шее. .
– Давай уже не будем о грустном, – обнадеживающе сказал Уайт и сделал глоток чая, – Я всё-таки спер со склада свой нож с ядом кокатрикса. Может пригодиться.
– Надеюсь, что не пригодится и мы спокойно решим все проблемы тут, а потом вернемся домой, – устало ответил паладин, – Давай уже закругляться. Сегодня одна сплошная нервотрепка была с этими охотниками.
– Ага, я ещё полчаса посижу и тоже спать пойду, – отрешённо сказал Маркус.
***
Малькольм молча сидел на ступеньках церкви, затягиваясь дымом из сигареты. На планшете на его коленях был вид с камеры наблюдения на входе в комнату, где остановились Уайт и Фернандес. Обычно всё самое интересное в жизни охотника происходит ночью. Мужчина не смотрел на планшет, предпочитая следить за бредущим по площади человеком. Толстый лысый мужчина с хитрыми глазами. Именно его и ждал охотник.
– Ты опаздываешь, Утер, – недовольно сказал Малькольм.
– К сожалению, тебе не понять моих чувств, – холодно ответил священник, – Даже монстров ты не ненавидишь.
– Равнодушие на войне – не порок, – нравоучительно произнес охотник, убрав сигарету, – Новенькие уже должны были уснуть.
– Те, которые из Ватикана? – Утер сощурил глаза, – Хочешь устроить проверку?
– Да. Иди к Дейву. Ключи от номера у него. Нож тоже, – приказал Малькольм.
– Будет сделано, – кивнул священник.
Глава 4 «Во имя спасения»
Десять лет назад
Он сидел на стуле, погруженный в свои мысли, и медленно обрывал лепестки цветка, стоявшего у окна. Одиночная камера тюрьмы Реввельса была ему отвратительна. Его поместили сюда за буйное поведение. Это была небольшая комната размером два на два метра: голографический проектор на стене с разными пейзажами, висящий над кроватью, мягкое постельное белье, и долбанный цветок.
Всё не то. Они всегда слишком терпеливы и добры. Дотошно дружелюбные и улыбчивые. Когда его взяли в плен – это было настоящее наказание. Три дня держали без воды, под палящими лучами солнца и сухим песчаным ветром. Тогда в крови кипел адреналин, тогда он чувствовал, что живет, а не существует. Здесь так же тошно, как и дома. О тебе всё равно заботятся и нет чувства опасности. Никто тебя не убьет. С негромким