Я подошел к окну и, отдовинув занавески, нашел наконец-таки источник моего раннего подъема. Им оказалась обычная газонокосилка. Рабочий в сером комбинезоне умело управлял этой махиной, словно это была не громадная машина, в долю секунды срезающая вертящейся на бешеной скорости леской всю траву подчистую, а какая-нибудь клюшка для гольфа. Он размашисто, но методично водил ею из стороны в сторону, не пропуская ни одного сантиметра газона. Всегда приятно наблюдать за человеком, исправно делающим свою работу. Пусть даже этот человек – газонокосильщик, а время – чуть больше семи утра. Он заметил мою голову в окне и выключил свою жужжащую, словно рой шершней, машину.
– Ох, простите, сэр, я вас разбудил? – спросил он, вытирая пот со лба тыльной стороной зеленоватой от травы ладони.
– Да не то чтобы, – мне хотелось съязвить, но я сдержался, – просто не каждое утро начинается с шума газонокосилки.
– Таковы уж мои обязанности. Трава-то вон какая вымахала! Вот и приходится кому-то ее косить, вы ведь понимаете?
– Понимаю, – поддакнул я ему.
А я ведь и правда понимал. Наверняка он не по своей воле встал с утра пораньше и принялся шуметь так, словно он один на тысячу миль вокруг. «Интересно, сколько он получает за такую работу?» – задумался я. Уж не миллионы гребет точно. Это можно было сразу видно по его одежде, по тому, как он держался. Обычный работяга, каких тысячи, а то и больше. Честно делают свою работу за такие же честные гроши. На жилье-еду хватает, да и ладно.
– Сегодня будет чудесный день, – сказал он мечтательно глядя в небо. Я тоже поднял глаза и посмотрел на чистое голубое полотно, раскинувшееся настолько, насколько хватало глаз. Это небо будто только что спустили с какого-то небесного конвейера. Только вот облаков наштамповать будто забыли. Кто знает, может обычный небесный работяга, что отвечает за облака, сегодня немного приболел и взял отгул. Мол, поживут денек-другой без туч там, внизу, чай не обидятся. Обижаться было не на что – утро и правда выглядело многообещающе.
– И то верно, – ответил я. Еще пару минут мы любовались ярко-голубым небом и, попрощавшись на армейский манер, вернулись