– Ни за что! – фыркнула я и вышла из кабинета.
Два дня спустя я летела рейсом «Хельсинки-Вантаа – Хитроу». Эконом-класс – единственное, что смог позволить себе наш непотопляемый журнал. Зато компания British Airways обещала меня доставить в Лондон уже через три часа. Так что я взяла себе большую пачку самых вредных чипсов, включила в плеере Muse и постаралась расслабиться. Другого выбора у меня все равно не было. Мистер Анконен победил, и мое «ни за что» уже парило в воздухе.
Я хорошо помнила квартиру моей покойной тетушки. Она находилась в доме с серой кирпичной облицовкой на тихой улочке в районе Эрлс Корт. Я довольно часто вспоминала асфальт, пахнущий дождем, редкий забор из металлических прутьев с острыми наконечниками и крыльцо, на котором нас встречала тетя Рид. Я была с ней не в таких близких отношениях, как это было бы возможно, проживай она с нами в одном городе. Но сейчас жалею, что не узнала ее лучше. Может быть, я бы смогла что-то изменить, предотвратить… Наверное, так думает каждый, когда убивают кого-нибудь из родных и близких… Хотя о чем это я? Когда мы виделись с ней в последний раз (не на похоронах), мне был 21 год. Что я могла?
Дверь мне открыла Шарлот. Это была плотно сбитая женщина тридцати лет с крашеными шоколадными волосами и широкой улыбкой. Несмотря на то, что мы родственники, внешне у нас нет абсолютно никакого сходства. У Шарлот крупные черты лица – широкий нос, большие щеки и глаза-блюдца, пышный бюст и очень высокий рост. Она из тех, кто одевается в недорогих магазинах масс-маркета. И лучшее в ее жизни – это малыш Тобби. Она считает его своим главным свершением и совершенно не стремится сделать себе карьеру или завести мужа. Отец ее ребенка заезжает к ним на выходных, она встречает его в вытянутом кардигане или выцветшем халате. Да, она небрежно относится к своему внешнему виду, зато она прекрасная домохозяйка и приятный человек.
Что касается меня, то дело обстоит прямо противоположным образом. Я худая брюнетка, забывшая о том, что такое личная жизнь, и полностью сосредоточенная на карьере. Может быть, я не умею влюбляться, зато умею писать. Не умею готовить, но люблю есть. А все остальное – на это еще будет время. Мне 25 лет, и я хочу самостоятельности, а уж когда-нибудь потом можно подумать и о собственной семье.
– Лорен, сколько лет не виделись! – накинулась на меня дружелюбная Шарлот, пытаясь раздавить в своих объятиях. Никакой английской сдержанности и чопорности!
На ее причитания выбежал маленький светловолосый головастик Тобби (явно пошел не в мать) и в смущении стал улыбаться мне в сторонке (еще одно «сходство»).
В квартире тети Рид ничего не изменилось. Она очень светлая – стены практически белые (что очень странно, учитывая ее последнее увлечение). Вещей мало, никаких «украшательств», мебель только необходимая. В гостиной «излишком» висит безыскусно выполненный пейзаж. Однако недостаток уюта восполнялся обилием света. Его так много льется из окон, что квартира сразу преображается из пустыни в какое-то священное место! Может быть, так тетя Рид хотела разбавить свой мрачный