Но чем дольше я смотрел на нее, тем отчетливее ощущал странное внутреннее состояние. Комната, в которой мы находились, доктор с медсестрой, зарешеченное окно, все словно стало каким-то размытым, зыбким. И только девушка – как будто на нее была сфокусирована резкость – она увеличилась в размере, закрыла собой всех остальных и… И я увидел то, о чем она думала, переживал то, что она чувствовала и абсолютно не пугался этих новых ощущений…
***
…раскачиваются качели! Вверх-вниз, вверх-вниз! Так приятно, так спокойно… качели… прямо как в детстве! Вверх-вниз, и замирает где-то внутри!…. Юля, Юленька не плачь… придет серенький волчок… серенький… волк. Он укусит за бочок!…
Качели в движении, и мир вокруг нечеткий, спокойный. Не видно никого и ничего. Границы размыты. Сумерки в летний день. Но движение замедляется, и мир проявляется своими страхами. Серенький волчок обернулся злобным зверем. Вот движение остановилось и страшные черные тени превращаются в людей. Старик стоит рядом и что-то вещает злым голосом. «Юля… ты рисовала? К тебе пришел молодой человек…» А около старика Существо сильное и страшное ябедничает ему – «совсем не ест!… инсулин…». А волк поворачивается мордой, пасть у него раскрыта и летит из нее красная слюна… он скусит голову! Он же сейчас скусит голову маме! Мама, беги! Скорее на качели! Вверх-вниз, вверх-вниз! Мир теряет очертания, становится размытым, как пятна на рисунках старика… Вверх-вниз! И там, наверху, видно свечение, это Амон, он ждет ее!
«Александр Петербургский к тебе пришел!» – доносится голос старика.
Вверх-вниз! Раскачивается на веревках лодочка. «Посмотри, к тебе пришел…» И она смотрит. Как на цветной палитре проявляется черно-белое изображение…. Страшное лицо, Того, кто бродит по ней…
***
Вдруг лицо девушки как будто свело судорогой. Словно рябь пошла по воде – и красивое Юлино лицо стало мягкой маской, сквозь которую начали проступать жесткие мужские черты. Длилось это не более двух-трех секунд. Затем девушку затрясло, как во время озноба, и она закричала…
– Юля! Успокойся! – Калигари сжимал ее в руках и, обращаясь к медсестре, кричал, – быстрее, четыре кубика в вену! Что вы стоите?
– Я его вижу! Вон он! Ариман! Он пришел за мной! – Она вырывалась, билась и сумела наконец так оттолкнуть доктора, что тот полетел на пол.
Пока медсестра быстро и уверенно вскрывала ампулу с лекарством, набирала его в шприц, Юля смотрела на меня, точнее, за мое левое плечо и продолжала кричать.
– Не надо! Уходи! Я еще не готова! Это Ариман!
Я приходил в себя, до конца не осознавая, где нахожусь – во внутреннем мире и воспоминаниях Юли или в больничной палате? Но когда мимо просвистела чашка, брошенная Юлей, я все понял.
Вздрогнув, я обернулся. Естественно,