Мама рассказывала про старые дома, которые украшали улицы Стамбула, и о их прежних жителях. О том, как на ее глазах старик Аман достраивал этаж за этажом в своем доме и теперь открыл гостиницу. Как сносили дом Гюнай-абла, и та отдала их семье чудную вазу с разводами красного стекла по зеленому. Эту вазу Энес хорошо знал, ведь они с братом как-то опрокинули ее на пол, когда играли в доме. Кто из них ее зацепил было непонятно, но ваза уцелела, и мама об этом происшествии не знала. Как абла с соседней улицы выдавала замуж свою старшую дочь, и ту осыпали монетами для богатой жизни в новом доме, а Энес с братом, мешаясь в ногах, собирали эти медяки. Мальчик уже и позабыл эту историю. Они гуляли долго и о чем-то болтали. О чем-то понятном только им двоим – маме и сыну. Казалось, что вот он весь этот мир тут, в крепком узле любящих рук. Почему сейчас мы не ходим с нашими мамами, взявшись за руки. Ведь в этом союзе так много силы и тепла. В этом узле нет никаких тревог и переживаний, бед и обид – все отступает от этого союза. Нет более прочной связи, чем эта – нет и не будет. И поймем мы это, когда наши ладони станут большими. Простая прогулка двух любящих людей. За руки мы теперь берем своих близких в минуты, которые наполнены волнением и иногда это бывает слишком поздно.
Они неспешно прошлись по Истиклялю с красным трамваем и старой застройкой, спустились по французской улице с ее крутыми ступеньками к Босфору и даже дошли до удивительного дворца Долмабахче, который и вам непременно нужно посетить. Вы обязательно поразитесь этому произведению искусства, выполненному уже в стиле османского барокко. Сколько там золота, сколько там хрусталя и шедевров. А какая там люстра в несколько тонн, подаренная Австрийской королевой. Но мама с сыном прошли только по его парку с дорожками из гравия и узорчатыми решетками оград. Сквозь эту черную вязь проступало бирюзовое море. Тогда Энес и обнаружил дырку на носке, через которую начал виднеться большой палец на ноге. Нет, не целиком, но попасть от мамы могло, тем более она просила не пинать камни, она как всегда была права. Она вообще никогда не скандалила и не ругала своих детей. Она их просто любила. Но она могла посмотреть так, что тебя относило этим взглядом в самую далекую комнату. «Лучше бы ударила», – всегда думал Энес, но она не поднимала руку. Ее руки были созданы не для этого. У нее были длинные красивые, нежные пальцы, полные тепла и заботы с единственным тоненьким золотым колечком, на котором блестел зеленый камень, и браслетом-цепочкой на запястье. Она наказывала иначе: била взглядом и молчанием. Самое большое наказание от любящего и любимого человека – это лишить нас этой любви или хотя бы сделать