Но, как ни энергично развивался здесь процесс феодализации, ему еще не удалось разрушить широкую государственность англосаксов (как это произошло с государственностью франков и других континентальных «варварских» обществ), их общегосударственные, народные учреждения: и королевская власть у англосаксов еще не выродилась в сюзеренитет и не утратила еще непосредственной связи с народной массой, невзирая на возникновение могущественной аристократии, и верховное собрание королевства, уитенагемот, еще не превратился в чисто феодальный сейм королевских вассалов, и – это едва ли не самое важное для всей дальнейшей истории Англии обстоятельство – продолжала существовать и функционировать местная организация англосаксонского общества – сотни и графства с их периодическими собраниями, на которые по-прежнему отправлялись судить преступников, улаживать гражданские тяжбы, обсуждать местные и общегосударственные дела и выслушивать королевские указы все местные землевладельцы, как сеньоры, так и вилланы (первые лично, а вторые, как и в старые времена, через своих представителей в лице четырех человек от каждой общины, с своим старостой и приходским священником во главе). Все эти общегосударственные учреждения еще сохраняли свою жизненность. Но наряду с ними все ширилась и крепла частная власть, все больше и больше суживая их территорию, так что ее окончательное торжество было только вопросом времени.
И в этот момент над страною разразилась нормандская гроза.
Глава III. Политические результаты нормандского завоевания
Легко понять, чем должна была явиться для такого общества консервативная политика Вильгельма Завоевателя. «Повелевая и желая, чтобы все хранили и соблюдали законы короля Эдуарда», требуя, чтобы все «обращались к сотне и графству так, как это постановили предшественники наши», принимая клятву верности от всех «владевших землею людей, какие только были во всей Англии, чьими бы они ни были», Вильгельм не просто санкционировал политический порядок, найденный им у завоеванного народа, уже давно расшатанный и готовый разложиться под напором все шире и глубже захватывавшего общество феодализационного процесса. Эти его торжественные заявления означали нечто гораздо большее. Они свидетельствовали о том, что в вековом споре между широкой государственностью и все надвигавшимся феодализмом Вильгельм становился на сторону первой, принося сюда с собой и всю ту материальную силу и могущество, какие дала ему победа над англосаксами, и преимущества более высокой культуры, отличавшие его и его сподвижников сравнительно с отсталыми обитателями завоеванной им страны. Располагая огромными материальными ресурсами в виде многих сотен доставшихся ему поместий, имея в своем распоряжении прекрасно организованную военную силу, оставлявшую далеко позади плохо дисциплинированные дружины англосаксов, такой англосаксонский король мог дать серьезный