его целей или им препятствующих. Следующее сравнение пояснит эту истину. Первоначально любовь к собственности удовлетворяется единственно обладанием пищею и кровом, а вскоре и одеждою; но впоследствии она удовлетворяется обладанием оружием и орудиями, содействующими добыванию пищи и одежды, затем – обладанием сырыми материалами, служащими для выделки оружия и орудий и для иных целей, позднее – обладанием монетою, за которую можно покупать эти материалы, да и вообще все вещи, еще позднее – обладанием обещаниями уплаты, годными к обмену на монеты, наконец – чеками на банкира, записанными в чековой книжке. Одним словом, является удовольствие от обладания собственностью, все более и более абстрактного и более отдаленного от материального удовлетворения. То же можно сказать и о чувстве. Оно начинается с испытания радости при возможности пользоваться своими телесными способностями и получать соответственные выгоды и с раздражения при прямых помехах; постепенно оно соответствует все более и более широким отношениям, возбуждаясь то личной зависимостью, то политическим подчинением, то классовыми привилегиями, то, наконец, ничтожными политическими переменами. Наконец, это чувство, порою так мало развитое у негра, что он насмехается над освобожденным товарищем, потому что тот не имеет господина, могущего о нем позаботиться, так сильно развивается у англичанина, что малейшее нарушение какой бы то ни было формальной процедуры в публичном митинге или же в парламенте, не касающееся его самого существенным образом, встречает сильную оппозицию, так как может некоторым отдаленным или косвенным образом содействовать тому, что явится возможность возложить на него неожиданные тягости или ограничения.
Ясно поэтому, что эгоистическое чувство справедливости представляет субъективный атрибут, соответствующий объективному требованию справедливости, а именно чтобы каждый взрослый человек нес последствия своей собственной природы и вытекающих из нее действий.
Действительно, пока способности всякого рода не находят полного простора, такие следствия не могут быть достигнуты ни в хорошем, ни в дурном смысле, и пока не существует чувства, побуждающего к отстаиванию этого простора, он будет суживаем, и свобода деятельности будет встречать помехи.
§ 264. Мы можем таким образом понять способ развития эгоистического чувства справедливости; но гораздо труднее понять, каким образом развилось альтруистическое чувство справедливости. С одной стороны, подразумевается, что это альтруистическое чувство может возникнуть только в течение приспособления к социальной жизни. С другой стороны, подразумевается, что социальная жизнь стала возможною только посредством поддержки тех справедливых отношений, которые основаны на альтруистическом чувстве справедливости. Каким образом могут быть выполнены эти взаимные требования? Ответ будет тот, что альтруистическое чувство справедливости может возникнуть только при содействии чувства,
