Не зная, что предпринять, я растерянно посмотрела на мужа. Тогда он нагнулся, обхватил красавицу за тонкую талию и приподнял над землёй. Сюзанна застыла от неожиданности да так застывшей и поехала на руках домой. Она совсем не шевелилась: лапы вытянуты, глаза вытаращены. В глазах испуг и изумление, но и вместе с тем некое удовольствие. Вот, мол, как меня хотят, аж на руках носят!
Занночка наша была хоть и худенькой, но росленькой. Через какое-то время муж мой запыхался и остановился, чтоб отдохнуть, собаку поставил на землю. И тут я заметила, что та глазами ловит мой взгляд, и столько всего было в этих говорящих собачьих глазах: и вопросы, зачем она нам понадобилась, и надежда, что, может быть, мы её любим? Тревога: не собираемся ли мы её обижать? И предчувствие любви: неужели у меня будут настоящие хозяева? Я погладила взволнованную девочку по головке, пообещав, что всё будет хорошо, и муж снова её понёс.
И снова Занна ехала, застыв, словно замороженная, лапы торчали в разные стороны. Зрелище было ещё то, его с изумлением наблюдали соседи, изредка проезжающие мимо нас на машинах.
С небольшими передышками, мы, наконец, добрались до дома, где, конечно же, сразу посадили наше сокровище на цепь. Занна забежала за будку и оттуда смотрела на нас глазами, полными укора. «Вот, значит, вы какие, – говорил её взгляд, – а я-то думала, что вы меня любите!»
Нужно признаться, что «цепной вопрос» меня очень мучил. Но забора у нас нет, потому вариантов тоже особо не было. Конечно, предполагалось, что как только собака привыкнет к дому, признает нас хозяевами, не всегда она на цепи будет сидеть. И, конечно, я собиралась много гулять с ней по бескрайним просторам Индии. Но Занна пока о моих благих намерениях ничего не знала, поэтому вправе была считать нас обманщиками.
В том, что собака, посаженная на цепь, будет первое время бунтовать, нас убедили знающие соседи, и мы были готовы слушать несколько дней и ночей завывания несчастной. Но пока Занна осуждала нас молча. «Наверное, и от еды будет отказываться», – думала я. Плохо же я знала ещё свою собаку! Как только я принесла ей полную мисочку вкуснейшей еды (а теперь, я уже знала, какая еда правильная), моя собака встрепенулась, тут же перестала огорчаться и с огромным аппетитом всё съела.
Теперь-то я знаю главный Занночкин жизненный принцип: всё, что может быть съедено, должно быть съедено немедленно и полностью! Наша собака могла бы стать в нашей семье универсальным утилизатором пищевых отходов. Это было бы очень удобно! Но, к сожалению, я начиталась умных статей на тему, чем ни в коем случае нельзя кормить собак, и наша обжора ест только правильную пищу. Она даже не подозревает, сколько поджаристых