– Не понимаю, о чём ты, – сказал я и сжал Гнев сильнее, от чего по мечу и телу прошёл импульс трещин.
«Что это за чучело?» – спросил я у братьев. – «Эй, Лень, ты ведь про него говорил?»
Молчание. Даже злобный меч не отвечал.
«Ой, не к добру это».
Арианна стояла чуть правее меня и попадала в периферийную область зрения, от чего взгляд невольно цеплялся за обеспокоенную мордаху и нелепую попытку совладать с дрожью.
– Я вот, кстати, тоже что-то нихера не понимаю, – нахмурился он. – У тебя же выскочило сообщение, да?
– Выскочило.
– А вот у меня что-то нет.
Заслон из дымящейся тьмы окончательно сжался до кисти правой руки и меча.
– А что ты ожидал увидеть? – спросил я.
– Подобное сообщение, – ответил Смерть.
«Больше чем уверен, что с ним лучше не сражаться, ведь я уже вышел из боевого режима Гнева. Нужно быть дружелюбным», – взгляд упал на вечно открытое при диалоге окно характеристик. – «Но боже, я же сейчас все заработанные за битву статы потеряю!»
Спиралевидный меч превратился в подобие тьмы и всосался в ладонь, окончательно утянув за собой паранормальный покров чёрной энергии.
Теперь передо мной стоял совершенно обычный фентези-игрок в пафосных перчатках и балахоне.
– Да что за хрень-то? – он вздохнул и сжал лицо в одну точку. – Только подумал, что выберусь из этой жопы, – Смерть осмотрелся. – У тебя точно ничего странного сейчас не происходит? Усиления способностей, желание куда-то телепортироваться, непомерная любовь к братику?
– Вроде бы нет.
– Тьфу ты, – он потёр лоб. – А у тебя, малой? А у тебя, рыжуля?
– Т-тоже нет, – пропищала девушка.
Мальчишка лишь покачал головой.
– Да чтоб вас всех, – его тело за секунду покрылось тёмным покровом, а в руке опять образовался меч. – Как тошнит от этого Инферно уже.
Взмах мечом, и в пространстве вновь появляется брешь.
– Постой! – кричу я.
– Ха? – незнакомец уже наполовину зашёл в портал.
– Объяснись. Почему ты принял меня за брата? Как ты здесь вообще оказался?
– Сила всадника – появляться там, где мутится твоя тема. В моём случае, массовый геноцид.
– Но так здесь же никто не умер, – пытался я выудить больше информации.
– В том-то и прикол. Способность коряво работает лишь при взаимодействии с другими всадниками. Она их просто не учитывает. Но почему-то я не увидел нужного сообщения и не почувствовал усиления, значит, поблизости его нет, и делов он наделал лишь косвенно, – он просунул вторую половину тела в портал, и теперь торчала лишь голова. – Всего доброго, не болейте.
– Почему ты это всё рассказываешь? – не понимал я. – Это же секрет твоей силы.
– А что ты мне сделаешь? Думаешь, сможешь справиться со Смертью? Вряд ли, – ухмыльнулся незнакомец. – Ах, и да, малой, не допускай перегруза, а то ведь мопсы и плавать умеют, – он подмигнул и окончательно исчез в разрезе.
А вместе с незнакомцем пропал и ревущий звук открытого портала. Мы остались в тишине.
«Отпусти меня, уродец! Почему ты не дал набить ему е…»
«Потому что с ним не совладать! Если бы не я, то всадник бы увидел сообщение о носителе Грехов!»
«Ну и что? Сдох бы Максвелл, и хер с ним плавал. Это сражение со Смертью, неужели ты не понимаешь?!» – как всегда злился Гнев.
«Эй, пацаны, вам там нормально?»
«Твою мать, Лень, ты идиот! Ты испортил мне всё настроение!»
«Главное, что моё в порядке».
«Дорогие друзья, не могли бы вы объяснить данный казус?»
«Лень заблокировал наше присутствие, чтобы не спровоцировать всадника».
«Всадника Апокалипсиса?»
«Нет, ёп твою мать, процветания и благопо…»
«Всё, заткнитесь, а то сейчас ещё этот придурок придёт».
«Какой ещё этот? И почему это слово будто подчёркивается линией?»
Молчание. Лень объявил сон час.
– Эх, боже, – вздохнул я и вновь отпустил Гнев. – Сколько всего за один день… сколько всего…
– М-макс, кто это был? – спросил Адам дрожащим голосом.
– Без понятия, – ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и повернуться на перепуганных компаньонов. – Был да сплыл.
– Но откуда он знает, что я чуть не умер?! – мальчик не переставал сжимать кулак.
– Действительно, откуда Смерть может знать о чьей-то смерти? Не переживай, Адам, он нас не тронет. Если бояться каждого сильного существа, то тогда вообще смысла жить нет. Их по миру столько, что, возможно, прямо