– Прости, девочка!..
***
– Здоров, – приветствую дружески Костыля, только покидает машину и ко мне подходит. Опираюсь о капот, смолю.
– Здрав! – кривит губы и зевает. – Чё за дело?
– Вечером нужно на одну точку прибыть. Не засвеченных, человека три-четыре прихвати.
– Разборка?
– Пугнуть кое-кого.
– Что по оружию?
– Только перо, – повторяю спокойно. – Оно для меня. Черканёшь для вида, но не переборщи. Мне девица в сознании нужна, а не в истерике… Так что без фанатизма.
– А нам с ней что?..
– А вам с ней…
Арина
Иду из больницы, где провела большую часть дня. Дед в себя приходил пару раз, но ничего так и не сказал. Под сильными препаратами.
Сидела и всхлипывала, чувствуя дикое бессилие и пустоту. Зря пошла с парнями гулять. Была бы рядом с ним, возможно, смогла бы предотвратить, ну или пораньше среагировать.
А так… время потеряла.
Больше не брошу. Лишь бы поправился. Всё время буду рядом с ним.
Но как бы ни хотелось сидеть подле деда, правила есть правила, и меня уже вечером просят на выход.
Мягко, виновато. Медсестра очень сочувствует, по глазам видно.
И жалость читаю. А её не нужно! Я не ущербная, да и дед не умер. Мы ещё поборемся!!!
Молодая женщина доверительно шепчет:
– Не расстраивайся, милая. Жизнь – она штука сложная. И бывает, бьёт сильно, но духом не падай. Тебе ещё жить и жить, и если раньше времени руки опустишь, потом с колен будет очень сложно подняться. Ступай домой. Отоспись, а завтра с новыми силами к деду придёшь. Он уже отойти от лекарств должен будет. И поговорите…
– Спасибо, – выдавливаю кивок, сдерживая слёзы.
На общественном транспорте добираюсь до своего района. От остановки до дома три пролёта, а если срезать угол, два. Через двор, проулок…
Вечером не лучший вариант, но, во-первых, на улице, как назло, притапливает дождь, а я не взяла зонта, а во-вторых, я до жути боюсь столкнуться с «добрыми» тётечками и дядечками из отдела опеки и попечительства. Они уже должны быть в курсе произошедшего с дедом. А значит обязаны нагрянуть ко мне и сообщить, что пока он находится в больнице, я буду под их присмотром.
Не хочу о них плохо думать и говорить, но когда в прошлый раз у дедушки случился приступ, меня на две недели поместили в приёмник, где «милые» обитатели сего заведения меня пытались учить жизни. Не проходящие синяки и ссадины, страх уснуть… Я рада, что это самое безобидное, чем мне запомнилось то «Золотое» время. В меня не плевался только ленивый, меня щипали, пинали, били, за волосы таскали… А когда я вернулась домой, в лавке не досчитались некоторого количества вещей.
– Легко отделались, – дед приобнял меня за плечи и чуть огладил. – Главное, живы, и снова вместе!
Он, конечно, прав, но я не хочу повторения!!!
Шагаю на автомате, всё сильнее ёжась от промёрзлости дождя, а в голове кипят неутешительные мысли и даже то, что