Муж Галины окончил в Москве институт, затем аспирантуру и должен был вернуться в Алжир. Жена вынуждена была остаться в Советском Союзе – одна, с сыном-инвалидом.
Пятнадцать лет после этого супруги жили не как муж и жена, а как любовники. Бен-Саид проводил в Москве каждое лето и недели две зимой. Только в 90-е годы годы, в новое время он смог перебраться в Россию. Нашел здесь работу: давал уроки французского языка.
…Когда я впервые увидела Галину Яковлевну, вспомнила написанное ею в книге:
«Снова и снова я ловлю на себе его (Сталина. – Авт.) взгляд и слышу непонятное тогда: «Похожа!»
Да, очень похожа на отца. Крупные темные глаза, твердо очерченный рот, широкие линии бровей.
Когда она смеется, суровое лицо преображается совершенно – это девчонка, которая, кажется, больше всего обожает посмеяться. Забыться в смехе.
Я благодарна Галине Яковлевне за то, что она согласилась встретиться со мной, хотя я честно призналась: к числу поклонников ее Деда не отношусь. Совсем наоборот. И она, в свою очередь, предупредила меня, чтобы я не ждала от нее дурного слова о Деде.
Разговор мы начали об ее отце, Якове Джугашвили.
– Что Вы о нем помните?
– Мне было только три года, когда он ушел на фронт. В памяти осталось нечеткое знакомое лицо и воспоминание о сильных пальцах – он держит меня повыше локтя. Мама говорила, что такие же, «железные», пальцы и у меня… Уже через неделю боев батарея отца попала в окружение. Снаряды быстро закончились. Уцелел только один свидетель последнего боя. Контуженный солдат, которого немцы приняли за мертвого. Он рассказал все папиному другу Артему Сергееву. Последнее, что солдат помнит об отце – «на старшем лейтенанте было много крови».
Скорее всего – здесь было предательство. Слишком быстро немцы добрались до отца. У него не было при себе документов, но немцы сразу же оповестили мир, что у них в руках сын Сталина. Гитлеровцы распространяли много фальшивок, чтобы доказать, будто сын Сталина согласился с ними сотрудничать. На одной из фотографий, явно смонтированной, он сидит за столом с немецкими офицерами в старой охотничьей кожаной куртке. Как могла любительская фотография из мирной жизни, из которой явно взят фрагмент, попасть за линию фронта? Без предательства не обошлось.
– Ваши близкие хотя бы предполагали, кто это мог быть?
– Мы ничего не знали. Подозрения вообще сразу же пали на мать. Ее арестовали. Но и не будь подозрений, ее все