Я сажусь в одно из кресел, и мистер Уэллс занимает место напротив меня.
– Как проходит ваш первый день здесь? Марта ввела вас в курс дела? – спрашивает он, но прежде, чем я успеваю ответить, добавляет: – Мне жаль, что у вас не было возможности встретиться с Колдером. Он был здесь некоторое время назад, но, к несчастью, у него есть другие дела, и он не смог задержаться надолго.
– На самом деле, мы встретились. – Я плотно ставлю ноги, голень к голени, и складываю руки на коленях, словно чопорная английская герцогиня.
Он склоняет голову набок.
– Встретились?
– Неофициально… мы столкнулись в коридоре. Я пролила кофе. Он сказал, что мне следовало смотреть, куда я иду.
Свет в глазах мистера Уэллса слегка тускнеет, он вздыхает.
– Прошу вашего прощения за это, мисс Кин.
– Вам не нужно извиняться за него.
– Ко-Джей… он несколько сложный человек. Упорный и мятежный. Боюсь, он унаследовал это от меня. – Мистер Уэллс дергает за лацкан своего пиджака и ерзает в кресле. Такое впечатление, что эта тема доставляет ему физический дискомфорт.
Так вот почему он платит мне такие деньги. Он знает, что это будет трудная работа, и хочет сделать все, чтобы у меня не было возможности отказаться.
– Давайте перейдем к делу, хорошо? – предлагаю я. – По моим догадкам, ваша с ним встреча сегодня утром имеет некоторое отношение к смене власти, верно? Он согласился принять руководство вашей компанией?
Мистер Уэллс смотрит мне в глаза, и складки под его подбородком становятся глубже, он хмурится.
– Официально он еще не согласился. Пока – нет. Он говорит, что ему нужно обдумать это, но я знаю своего сына. Он примет правильное решение, – после короткой заминки говорит мистер Уэллс и кивает. Его тон наводит меня на мысль о том, что он пытается убедить скорее не меня, а самого себя. – Я дал ему два варианта на выбор. Если он умен – а Ко-Джей чертовски умен, – он выберет правильный.
– А если не выберет?
– Я велю Лилли Тредуэлл выписать вам чек, а Марта забронирует вам билет на ближайший же рейс домой. – Теперь в его голосе звучит самоуверенная веселость, потом он кашляет, прикрывая рот морщинистым кулаком. – Я был для него не самым лучшим отцом. У него есть множество причин не желать этой должности, противиться визиту сюда. Но, не считая всего этого, я все еще остаюсь его отцом. И я знаю, что лучше для него, даже если он не желает этого признавать. А он не желает – по крайней мере, вслух.
Его складчатые веки на миг смыкаются, словно он о чем-то вспоминает, и несколько секунд мы сидим молча.
Мне почти жаль его.
Он явно продал когда-то свою душу, а теперь, когда его жизнь подошла к концу, оглядывается назад и пытается как-то уладить то, о чем жалеет больше всего – об отсутствии близких отношений