Условия труда солекопов и в дальнейшем оставались исключительно тяжёлыми и опасными. Рабочий день продолжался 10–14 часов. Мизерной была заработная плата; квалифицированный солекоп в шахте зарабатывал в день копейки. Люди, не имея за душой лишней монеты, старались принимать жизнь вокруг красивее и добрее. Добыча и торговля солью были единственным доходом для солекопов и их семей. При серости и промозглости окружающего мира их внутренний мир расширялся, наполняясь красками, становился богаче – местность вокруг была так любвеобильна.
Венгерская земля была покрыта лесистыми горами и быстрыми реками, тонущими в садах и виноградниках, и на этом фоне – многочисленные крепости и лачуги. Ментальность горцев, их трудолюбие раскрывали любовь к жизни, что отражалось в их танцах и песнях.
Из корчмы доносился фольклорный распев задушевной песни. Гюго всей грудью впитывал свежесть горного воздуха, оглядывался вокруг, желая запечатлеть и увести с собой частичку родины своей Габи, чтобы глубже проникнуться её любовью к самому ценному для цыганки – родному и близкому, а для себя в очередной раз понять: кто она?
Багаж уже лежал в тарантасе. Гюго, в очередной раз поблагодарив пинцера и корчмаря, стоящих рядом в ожидании, сказал:
– Кё-о-сё-о-нё-ом! Вислат! 9
Тарантас тронулся, оставив после себя клубы пыли. Предстояла длинная дорога, перевалы Мункач – Унгвар 10, Кросно – Краков – Варшава. Видимо, это его, Гюго, испытание – проделать долгий путь, чтобы попасть в далёкую Францию. И там найти свою Габи.
V
Франция. Дом терпимости
Вечер. Гюго ищет вдохновения, но строка не ложится. В доме всё покрылось пылью. В конце концов тоска выгнала его к мадам Розетт, в дом под красным фонарём – в самый отдалённый глухой квартал Парижа. Дом толерантности «la maison de tolerance» был привязан к слову «терпимость». Хотя предполагалось, что в этом доме не угнетали молоденьких девушек, а пользовались за деньги их расположением и услугами, что отвлекают мужчину от одиночества; но это лишь одна из сторон медали – та, что видна, скажем, на первый взгляд и поверхностна.
Внутренний устав и уклад жизни публичного дома, или, в обиходе, дома терпимости, был жесток и суров для многих девушек. Хотя на первый взгляд здесь всё выглядело культурно, чисто и толерантно.
В домах толерантности были столовая, гостиная, где присутствующие беседовали раскованно и непринуждённо. Милые девушки для коротких сеансов с мужчинами уединялись в многочисленных комнатах. Естественно, подобные дома отличались особым домашним бытом, уютом, зачастую даже и роскошью. Это объяснялось многим, в первую очередь тем, что здесь не только работали, но и жили. Радушие девушек, их опрятность и лоск были тем стимулом, который манил сюда мужчин. Они слетались на красный фонарь, словно мухи на мёд. Их количество отражалось