Он с увлечением говорил, какие проделки устраивает ему шаловливая детвора. Однако через некоторое время вдруг спохватился и замолчал, боясь предстать в глазах этой красивой и, по всей вероятности, умной женщины, эдаким шутом гороховым, который поверх голов своих детей уже ничего не замечает.
Но Адель слушала его довольно внимательно, время от времени сочувственно кивая головой, и постукивая каблучками. Он отметил про себя, что прежних её длинных роскошных волос, которыми он любовался на той лесной прогулке, теперь как не бывало. Она сделала перманент, и эта короткая причёска придавала какую-то лихую удаль её весьма симпатичному личику.
– Интересно, сколько же ей лет? – гадал он, – скорее всего, не больше 25, а, может, она мне ровесница. Этот её проницательный взгляд, так может смотреть лишь опытная в любовных делах женщина. Несомненно, она – светская львица, но кто она, чёрт побери? Я её совсем не знаю. Где она живёт, чем занимается, замужем ли, наконец?
Затянувшуюся паузу прервал вдруг отчаянный детский плач. Игорь виновато посмотрел на Адель и, извинившись, направился к машине.
– Ну что вы орёте, как сумасшедшие! – впервые за последнее время он повысил голос на детей.
– Папа, а Тимка меня больно толкнул! – пожаловалась Оксанка.
– Ещё не так получит, если будет говорить всякую чепуху! – пробурчал сын, искоса поглядывая на отца. – Она, папа, сказала, что ты покупаешь нам новую маму.
– Ах, вот оно что! – ему одновременно было смешно и грустно. Он оглянулся на Адель, выглядывающую из машины. Она пристально смотрела на него, затем многообещающе взмахнула рукой.
– Я позвоню вам, Игорь! – донёсся до него её тонкий серебристый голосок, который ещё долго, как симфоническая мелодия, звучал в его ушах.
Дома Игорь проследил, чтобы дети, раздевшись, поели. Оксанка сосредоточенно размахивала вилкой и под конец опрокинула тарелку с остатками еды на пол, тёплые брызги разлетелись во все стороны. Вслед за этим раздался отчаянный рёв.
– Я не виновата, папочка! Это всё плотивный Кеска! Он плигнул плямо на талелку.
Отец устало развёл руками и огорчённо проговорил, обращаясь к дочке.
– Ты просто – горе моё! Правильно мама так говорила. У тебя, дорогая дочурка, все кругом виноваты. То Тимка, то кот Кешка, то воспитательница, то ещё кто-то. А когда, интересно, ты будешь сама отвечать за свои поступки?
Он пододвинул к себе стул, усадил рядом притихших детей и с серьёзным видом, со строгой интонацией в голосе, приступил к давно созревшему разговору.
– Не кажется ли вам, дети, что вы за последнее время слишком уж разболтались? Тимур нахватал двоек по математике, а отец теперь ломай голову, как из этого выкрутиться. А на тебя, Оксанка, вчера пожаловалась воспитательница. Вот никогда бы не подумал, что моя дочь такая агрессивная, дерётся со всеми подряд.
– И совсем