Кристина что-то хотела сказать, но ничего не ответила. Она мило уставилась на Альмерха, возможно, с грустью в глазах, возможно, с раскаянием.
– Мне нравится Санкт-Петербург, но на этом городе не заканчивается Россия, – произнес Альмерх. – Я бы с удовольствием проехался бы по ней, ощутил бы природу. Моей целью было понять здешних людей, узнать их получше, но еще я хотел насладиться настоящей жизнью. Почувствовать себя свободным.
– Я всю жизнь мечтала порхать, как птица, быть независимой и своевольной. И вот что я тебе скажу: сколько бы ты не менял места проживания, тебе постоянно будет чего-то не хватать. Внутреннюю пустоту нельзя изменить локацией, зато можно заполнить любовью. Любовь раскрывает глаза в полной мере, она словно обостряет зрение к прекрасному. Обычные вещи тебе больше не кажутся обычными, так что тут говорить о прекрасном. Если ты хочешь по-настоящему насладиться красками этого мира, путешествовать тебе надо под экстазом любви.
Когда они вышли из метро, они уже забыли разговор про путешествия, зато Альмерха не покидали слова Кристины о любви. Он никогда не любил. Чип ему этого не позволял. Он лишь испытывал привязанность, у него была своя зона комфорта, и не более. У него было еще около двух недель до истечения срока пребывания на Земле. Он подумывал остаться здесь, среди людей, и знал, что родители не будут горевать по нему, как и его народ (они просто на это не способны), но чувство долга звало его вернуться назад. Возможно ли вдохнуть жизнь в самар или уже все слишком поздно? Позволит ли ИИ ему что-либо предпринять, или усыпит его, поселив его сознание в кузнечика и заставив жить вечно в виртуальном мире, запертым в ничтожное тельце. Но Альмерх надеялся, что сможет что-то предпринять. Ему хотелось в это верить, поэтому он и не пытался терзать себя сомнениями, и даже старался не думать об этом. Более того, если он вернется с координатами Земли и советами, как можно улучшить качество жизни самар, он мог бы войти в историю планеты навечно. Но его это почему-то больше не волновало. Благодаря ежедневному уединению на Неоре, когда он отключал Эйрис, в нем появилось тщеславие, но сейчас его дом казался ему все более далеким и неродным. Ему попросту была неинтересна ни слава, ни иллюзорная значимость.
До того, как прийти в парк, Альмерх даже не мог подумать, что ему будет хоть немного страшно, однако сейчас, смотря на все эти аттракционы, ему было не по себе. Да, он путешествовал по космосу, да, ему доводилось проходить через кротовые норы, но никогда он даже не задумывался о страхе, потому что с ним всегда была Эйрис. Сейчас же он совершенно один, без своего бесчувственного, одурманивающего спутника. Когда он покупал билеты на американские горки себе и Кристине, он понял, что не поехать он уже не может, потому что она справедливо решит, что он боится, и тогда, возможно, он подпортит ее уважение к себе. Он даже удивился от того, что его заботят мысли о том, что подумают о нем людишки. Похоже, он все больше походит на человека, и человеческая среда уже стала неотъемлемой частью его самого, поэтому, как и любой человек, он стал частичкой