– Ну, все в порядке, только «пуки» пишется с двумя «к». Исправь по-быстрому и пойдем нас провожать, – Саня дулом автомата указал прапорщику очередность покидания кабины погранформера.
Освещая фонарем путь, пока шли к Взмылину, Саня наставлял нерадивого бойца:
– Это, парень, был тебе знак свыше! Живешь так не тужишь, жрешь, пьешь, девок портишь и раз, кирпичом по башке прилетело. Убило насмерть, а ты не подготовился к исходу на тот свет. Незадача, однако. Время выделил определенное в будущем на покаяние и благообразную жизнь, рассчитал, где и когда венчаться будешь, сколько деток родишь, в общем распланировал добрые дела до ста лет своего долгого и счастливого бытия. И на тебе, параллелепипед в голове! Со мной случай был в жизни, мальцом еще, метр с кепкой, шкет неразумный. Во дворе жил дурачок местный, никого не трогал, тихий, мирный, повадился только с ребятней в песочнице играть. Игрушки вроде, как и не отбирал, но дискомфорт вносил определенный, все-таки взрослый человек, тогда он нам так казался, а ведет себя как школьник, оставшийся на второй год из-за неуспеваемости или плохого поведения. Терпели его сколько могли, а потом, в какой-то момент начали дразниться. Сворой бывает набрасывались, песком в глаза кидались, пинали исподтишка, короче унижали по всем правилам курсов личностного роста. И вот однажды, нервы полоумного сдали, не перенес он несправедливых издевательств, принялся бегать за нами, норовя поймать. Нам-то что, детворе, догонялки только в радость, хохочем, веселимся, подзадориваем его, подначиваем, а он носится, как угорелый, но словить не получается, неповоротливый был, одно слово – толстяк. Бегает вокруг песочницы, вспотел весь, волосы слиплись, на шаг перешел, задышал тяжело, остановился устало. Мы думаем, наша взяла, Голиаф повержен, приготовились, как саранча наброситься на гречишное поле, а дурачок сотрясается всем телом, с места двинуться не может, обессилил совсем и пот крупными градинами капает на разрушенные песочные замки. Пригляделся я внимательнее и обомлел, это слезы такие большие,