Путятин проявил больше внимания к местным установлениям, чем американцы: русские корабли бросили якорь не вблизи запретного Эдо, а в бухте Нагасаки – того города, который в течение последних веков был для Японии единственным окном во внешний мир. В составе эскадры находились четыре корабля, только один из них был паровым. Это была закупленная в Англии шхуна «Восток». Сам Путятин, однако, предпочел в качестве флагманского корабля привычный парусный фрегат под названием «Паллада». Встретившись с губернатором Нагасаки, Путятин спросил разрешения отплыть в Эдо, но получил отказ. Тем не менее ему удалось вручить письмо к эдосскому правительству. Оно было написано по-русски с приложением перевода на голландский и китайский языки. В российском МИДе, глава которого К. В. Нессельроде и подписал письмо, составленное в крайне уважительной манере, переводчики с китайского уже были, а вот переводчиков с японского еще только предстояло воспитать. В письме сообщалось о желании установить добрые отношения, выражалась надежда на открытие портов и территориальное размежевание по проливу Лаперуза. Речь шла о Сахалине и Курильских островах. Россия опасалась, что если не обозначить государственную принадлежность этих территорий сейчас же, то на них могут покуситься американцы. В то время на земном шаре было поделено еще не все.
Е. В. Путятин
Поскольку ответ сёгуната ожидался не скоро, Путятин для пополнения запасов и ремонта судов отправился в Шанхай.
В октябре сёгуном стал Токугава Иэсада (1824–1858), четвертый сын предыдущего сёгуна. Всем заинтересованным лицам было прекрасно известно, что он слаб умом и телом, многие исследователи полагают, что он страдал эпилепсией. Поскольку для сёгунов, точно так же как и для императоров, не существовало жесткого порядка определения преемника, у Иэсада были более достойные конкуренты. Избрание сёгуном такого человека в критический для страны момент однозначно свидетельствовало: политическая элита утратила чувство реальности. Однако Комэй без лишних проволочек даровал Иэсада традиционный для сёгуна титул «покорителя варваров». В послании императора Комэй говорилось, что новый сёгун должен изгнать иностранные корабли.
Находясь в Китае, Путятин предложил Перри приступить к совместному «вскрытию» Японии и попросил взаймы 40 тонн угля. Уголь он получил, но от совместных действий Перри отказался. Путятин вернулся в Нагасаки в декабре. Перед отплытием он узнал о начале Крымской войны.
Путятин убеждал присланных из Эдо чиновников в разумности сделанных Россией предложений. Те не отвечали ни да ни нет, подчеркивая, что вопрос этот трудный и его обсуждение займет несколько лет. Переговоры сопровождались обедами и подарками. Не желая мучаться сидением на циновках, Путятин неизменно захватывал с собой на берег стулья. На японцев громадное