Мужчина самозабвенно печатал строку за строкой и, совсем увлекшись, мог пропустить собственный обед, услужливо принесенный официантом. Однако ему повезло, и юноша, тактично кашлянув, привлек его внимание к блюду. И лишь сейчас, когда взор обратился к сочному бифштексу средней прожарки, он осознал, насколько был голоден. Ровно настолько, чтобы он мог отвлечься от работы минут на пятнадцать, а затем снова продолжить начатую еще прошлой ночью статью для литературоведческого журнала.
Отодвинув в сторону ноутбук и нажав на всякий случай на сохранение, он приступил к трапезе, которая безусловно приносила ему несравнимое ни с чем удовольствие. Не хватало лишь терпкого красного вина в бокале, но вместо него стоял только графин с кристальной водой. У мужчины было одно нерушимое правило: работать с ясной головой, а потому расслаблялся он только после окончания дела или проекта.
Мясо оказалось столь восхитительно приготовлено, что мужчина не сумел противиться и заказал вторую порцию. Все же он был голоднее, чем рассчитывал. А затем он вспомнил, что не ел уже целые сутки. Иногда уходить в работу с головой становилось той еще проблемой для собственного же здоровья.
Расстегнув оставшиеся пуговицы черного пиджака, мужчина приступил уже ко второму стейку за сегодня. Флегматичным взглядом он скользнул по входной двери и, не обнаружив там ничего интересного, вернулся к трапезе.
Только нежный кусочек мяса отправился к нему в рот, как напротив присела без всякого стеснения молодая женщина. Легкий румянец и заметная одышка говорили о том, что она недавно бежала, и если на вопрос куда мужчина мог ответить, то зачем, он пока не понимал.
– Профессор Иверсен, мне нужна ваша помощь.
– Мне жаль, но в свое нерабочее время я не даю консультаций. Будьте добры, встаньте и покиньте мое скромное общество, которое не готово к незваным гостям, – уж слишком вежливо ответил он, отчего женщина вздрогнула, словно ей отвесили знатную оплеуху.
– Это не займет много времени, – мигом оправившись, настойчиво произнесла она, глядя на руки Иверсена, державшие столовые приборы. Минута – и он окончательно утратил интерес к разговору, продолжив резать стейк на аккуратные треугольники. – Хорошо. Я вас поняла. Вы можете даже не отвечать, просто выслушайте меня.
Иверсен никак не отреагировал на ее слова, и женщина, расценив это как автоматическое согласие, продолжила.
– Совсем недавно в мою жизнь ворвалась скандинавская культура, чего я совсем не ожидала, – она беспокойно постукивала указательным пальцем по циферблату наручных часов, однако рассказ не прерывала. – Я честно пыталась разгадать смысл этих рун сама, но они не подались мне, сколько я не старалась.
– Неужели ко мне обратилась нерадивая студентка, не справившаяся с заданием? Нет, взгляд явно неюной особы.
Шум ресторана вдруг отошел на второй план, а голос Иверсена звучал так звонко и четко, словно они были в пустой комнате. Даже суета официантов вокруг испарилась, как и не бывала.
– Просто интерес к скандинавской культуре? Тогда можно было записаться на мои лекции по литературе и удовлетворить свою жажду знаний в стенах университета. Это явно проще, чем… – Его многозначительная пауза заставила женщину еле заметно поерзать на месте, однако продолжать свою мысль Иверсен не стал, оставив ее повиснуть в незавершенном виде. – Так почему вы… простите, не знаю, как к вам обращаться. Вы не представились.
– Лёвушева.
– Так почему, Лёвушева, вы побеспокоили меня в личное время? – Пауза для ответа оказалась слишком мала, и женщина даже не успела ответить. – И кто вообще сообщил вам, что я буду в это время здесь?
Иверсен не злился, но и не пытался скрыть нарастающее раздражение, охватившее часть его разума. Он прибывал в замешательстве от столь неожиданного конфуза, который пока не подавался даже элементарному анализу.
– Или же это новый способ знакомства? Склеить меня решили, Лёвушева?
– Боже упаси, нет! – Она снова бросила напряженный взгляд на часы, словно они отмеряли немногочисленные минуты ее жизни. – Я могла прийти на вашу лекцию, если у меня самой было бы достаточно времени, но увы. Даже сейчас мне его катастрофически не хватает, – на одном дыхании выпалила Лёвушева, и звучало это так привычно и органично, словно она говорила так всю свою сознательную жизнь. – А ваш коллега – Виктор Станиславович, услужливо подсказал мне где вы.
– Услужил, так услужил. – Сделав глоток воды, Иверсен подозвал жестом официанта, который мигом убрал всю посуду.
– Поэтому я обращаюсь к вам сугубо как к профессионалу в своей сфере, а не как к мужчине, – безжалостно закончила она, заставив Иверсена ухмыльнуться.
– Какой удар по моему самолюбию.
– Я не хотела… не собиралась… – Она прикрыла на мгновение глаза, сделала глубокий вдох и снова заговорила, следя за интонацией,