Когда Галилей усвоил доктрину Коперника, в соответствии с которой Земля и другие планеты вращаются вокруг Солнца, он порвал не с Библией, а с Аристотелем. Инквизиция допрашивала его в связи с отрицанием им догмы о Земле как о центре вселенной, вокруг которого вращается Солнце вместе с остальными планетами. А это вовсе не библейская истина, а учение Аристотеля. Ставшие почти апокрифическими слова Галилея, поднявшегося с колен после отречения, – И все-таки она вертится! – отражают смысл и содержание этого преступления.
До какой степени страх понять, что мы движемся на аварийном корабле, господствует над мышлением современных ученых, можно проиллюстрировать на нескольких примерах.
Чарльз Дарвин, будучи начинающим натуралистом, посетил Южную Америку. Это была его самая долгая остановка в ходе кругосветного путешествия на корабле «Бигль». Он записал в своем путевом дневнике: «Невозможно осмыслить изменившееся состояние американского континента без глубочайшего изумления. Когда-то он должен был быть населен огромными чудовищами: теперь же мы видим просто пигмеев в сравнении с предшествующими, родственными видами».
Он продолжал: «Большая часть этих исчезнувших четвероногих, если не все, жили в довольно позднем периоде и были современниками большинства существующих морских ракушек. С того времени, как они жили, не могло произойти значительных изменений в форме земли. Тогда почему исчезло столько видов и даже целых родов? Сначала разум тут же торопится уверовать в какую-нибудь грандиозную катастрофу. Но чтобы таким образом уничтожить животных, больших и малых, в Южной Патагонии, в Бразилии, в Перуанских Кордильерах, в Северной Америке вплоть до Берингова пролива, мы должны были бы встряхнуть весь земной каркас».
Дарвин не знал ответа и писал: «Вряд ли могло бы произойти такое изменение температуры, которое бы примерно в одно и то же время уничтожило бы обитателей тропических, умеренных и арктических широт в обоих земных полушариях». Вовсе не человек выступил в роли этого разрушителя. И если бы далее он нападал на больших животных, то был ли он причиной, спрашивает Дарвин, исчезновения «множества ископаемых мышей и других мелких четвероногих…?» Дарвин сделал вывод: «Нет сомнений, что ни один факт в долгой истории мира не является столь поразительным, как повсеместное и повторяющееся уничтожение ее обитателей».
После того, что он увидел в Южной Америке, Дарвин не мог не прийти к идее катастрофизма. К этой информации он вышел не путем простого чтения: он увидел сами останки жертв катастроф, не в музеях, а в прерии, в пампасах и на склонах Анд. Такой опыт впечатляет больше, чем книжная