Как и обещал рыжий Егоров, источник зловония обнаружился сразу же, как только они повернули за угол коридора. Поза, в которой лежал покойник, ясно указывала на то, что смерть его не была легкой. У самого поворота, метрах в десяти от тела, на полу поблескивала тусклой медью россыпь стреляных гильз – шесть штук. Пока менты очерчивали каждую мелом и фотографировали с различных ракурсов, Глеб на глаз прикинул, что стреляли по крайней мере из двух пистолетов. Даже издалека было видно, что гильзы различаются по размеру: три были, скорее всего, от старенькой «тэтэшки» и еще три – от куда более тяжелого и мощного оружия калибром никак не меньше одиннадцати миллиметров.
Совершая хладнокровное убийство, так не стреляют; даже люди, которыми владеет ярость, обычно подходят к своей жертве поближе, потому что пистолет – не винтовка и не автомат, скорострельность, точность и дальность боя у него невелики. А здесь палили с десяти метров, нажимая на спусковой крючок до тех пор, пока жертва не упала на земляной пол и не затихла, мучительно скорчившись и подтянув колени к разорванному пулями животу.
Глеб получил подтверждение своей догадки, разглядев в руке убитого пистолет – современный девятимиллиметровый «вальтер». Теперь все стало ясно: увидев, что противник вооружен, убийцы испугались и открыли огонь на опережение, возмещая недостаток меткости избыточной плотностью огня. Впрочем, вполне возможно, что убийца был один и стрелял с двух рук…
Один из оперативников, старательно сдерживая дыхание, присел над уже сфотографированным трупом и осторожно за ствол поднял слегка тронутый ржавчиной пистолет.
– Ба! – воскликнул он. – Да это ж пневматика!
Глеб поднял брови. Хорошенькое оружие против двух нарезных стволов! Из такого хорошо по воробьям стрелять. А в подземелье – по крысам…
– Ну, – обращаясь к Егорову, недовольно произнес подполковник Ромашов, – и где она лежала, эта твоя сережка?
– Да прямо у него в ладони, – ответил рыжий диггер, – в левой.
– Покажи, – потребовал Ромашов, решивший, по всей видимости, до конца соблюсти правила проведения следственного эксперимента.
– Что показать? – слабо заупрямился Рыжий.
– Как подошел, как заметил, как взял… Давай действуй!
Задержанный Егоров протяжно вздохнул и принялся показывать.
– Ну, вот так я подошел, – говорил он, буксируя за собой продолжающего хлюпать промокшими ботинками сержанта, – вот тут остановился. Испугался, хотел уйти… Потом увидел – что-то блестит. Гляжу – сережка. Золотая, крупная… А мне на запчасти для мотоцикла не хватает, «хонду» свою я хотел подновить… Ну, наклонился… А нагибаться обязательно? Запах… Тогда так не воняло.
– Давай, давай, – опередив Ромашова, сказал ему сержант. – «Запах»… Будешь знать, как мародерствовать!
Егоров