Простая лошадь типа татарской стоила от десяти грошей и выше, мешок пшеницы можно было купить за шесть-семь пьяненз. Доспехи, которые у нас были – пять от ляхов, киевский панский и один полный татарский доспех, – местный оружейник оценил от двухсот пятидесяти до пятисот грошей каждый, в зависимости от состояния и качества. Мы на первый раз докинули еще по сотне, чтобы было что скинуть, когда начнут торговаться. Как и в Чернигове, по трофейному оружию конкурентов у нас не имелось: после осенней распутицы походов еще не было, а старые трофеи давно проданы.
После базара, довольные торговлей, пошли устраиваться на ночь. За два самых дешевых доспеха получили задаток, завтра должны были донести остальное: ушли со скидкой, по двести пятьдесят, оценены были в триста. Двух коней самых знатных продали из польской десятки, по пятьдесят серебряков, три седла с высокими луками, одежды и оружия тоже поубавилось. До постоялого двора пришлось скакать минут двадцать от базара: те, что были ближе, оказались либо заняты, либо для знати. И хоть деньги у нас были, Иван запретил туда даже заезжать, справедливо ожидая одних неприятностей от таких соседей.
В субботу целый день торговали и узнавали обстановку. Витовта в замке не было, он с какими-то гостями от крестоносцев и ближайшими боярами охотился недалече, но, по слухам, в воскресенье должны были все вернуться в замок. Распорядок дня его тоже был всем известен. В любую погоду, если князь в замке, его день начинался с восходом солнца – тренировками вместе с ближайшей дружиной. Иван был прав – я почему-то считал князей более ленивыми. Но это еще было время, когда князь в первую очередь воин, а потом уже все остальное.
Распродались мы тоже очень хорошо – четыре доспеха продано, за два получили задаток, правда, на каждом пришлось скинуть монет по пятьдесят от оценочной стоимости. Только один из моих, татарский полный доспех, который я на спор выиграл, был как проклятый: никто на него даже не смотрел. Иван с Сулимом полдня изгалялись, рассказывая мне, что доспех порченый, надо с него порчу снимать, и какие есть надежные методы снятия порчи с неодушевленного предмета.
В конце концов мне пришлось пообещать им, что завтра пойду в церковь и принесу немного святой воды, чтоб омыть доспех. Коней польских и всю их упряжь продали, а вместо них докупили себе трех татарских коней, чтобы у каждого была заводная лошадь на обратный путь. Одежда, обувь и оружие тоже практически все продалось. Оставались две украшенные дорогие сабли и два кинжала, оцененные и без особого успеха выставленные на продажу, всякие золотые перстни с камнями,