Как нам объяснил хозяин корчмы, до Бобруйска от Гомеля обозом пять дневных переходов. Соответственно, в местах ночлега обозов на трассе повышенное количество постоялых дворов, а в других местах их нет совсем. Из этих соображений нам следовало планировать свои дальнейшие передвижения. До сумерек мы успели проехать три обозных дневных перехода. Можно было ехать дальше, на каждого из нас было по три лошади, но дорога лесом, в темноте, волки могут лошадей поранить, – рисковать смысла не было. Переночевав и выехав утречком, мы задолго до полудня прибыли в Бобруйск. Пока ребята в корчме заказывали обед и утоляли жажду прохладным пивом, поехал искать знаменитого мастера.
Бобруйск представлял собой, в моем понимании, небольшое село, обнесенное земляным валом и частоколом. Чем-то он напоминал Черкассы, только ландшафт другой и размерами чуть побольше. Если в Черкассах было около сотни дворов, то здесь навскидку сотни полторы. Кузнечная слобода, в которой стояло пяток кузниц, располагалась метрах в пятистах за частоколом, недалеко от речушки. Из всех кузниц валил дым, и мне сразу указали, куда мне надобно. Пришлось обождать, пока мастер не соберется домой на обед, поскольку готовые изделия, естественно, хранились дома. Дальше мы долго торговались.
– Побойся Бога, Макар Терентьевич, не лупи ты с меня последнюю шкуру. Я ведь не купец, мне твои пилы для дела нужны. А пока то дело поставлю, еще год пройти может. Где же мне монет на все взять?
– Откуда мне знать, кто ты, воин? Ко мне купцы и в дерюги одетые приходили, чтоб цену сбросил. Я так скажу: для дела три – пять пил берут, а не тридцать.
– Так ты послушай, что я сделать хочу. Хочу колесо поставить, чтоб вода его крутила, как для мельницы, а тем колесом буду бревна на доски пилить.
– Глупство ты речешь, воин. Колесо вертится, и жернова вертятся, потому мельница работает, а колесом бревна пилить – нет такого, не может такого быть.
– А если покажу тебе прямо здесь, что может такое быть, скинешь цену?
– Да я тебе их так отдам, если мне такое чудо покажешь!
– Ну, неси тогда сюда колесо от воза, две палки ровных, и в помощь кого-нибудь зови.
Продемонстрировав Макару Терентьевичу с помощью этого нехитрого набора элементов принципы преобразования вращательного движения в поступательное и объяснив взаимодействие частей, забрал тридцать вожделенных длинных лучковых пил, идеально подходящих для продольного распила бревен. Достал из кошеля пятьдесят монет и положил на стол.
– Это я тебе не за пилы монеты даю, а за то, что выслушал меня и согласился, спорить не стал. Редко такое увидишь. Бывай здоров, Макар Терентьевич, как используем твои пилы – за новыми приедем, нет ничего вечного на земле. А захочешь на пилы свои посмотреть – милости просим к нам в гости на следующую осень.