– Положено! – хладнокровно отрезал Зубров.
– Я же сказал, он сам вдруг упал. Затрясся. Я чуть не умер от неожиданности. А потом – от страха.
– Зубров, – поморщился Пал Палыч, – если ты не предъявишь мне сейчас документы на то, что находишься тут согласно официальному приказу, выписанного с соблюдением всех правил и предписаний, то брысь отсюда. Это – зона преступления. Ты мешаешь следствию!
Командир отряда ФСБ хлопнул следователя по спине, может, чуть сильнее, чем следовало бы, потому что тот поперхнулся.
– Прости, старина, не рассчитал. Есть еще сила в пороховницах, – сказал Влад и направился к выходу.
Перед дверью он остановился, оглянулся, еще раз окинул взглядом помещение.
– Спасибо, Палыч, что сразу не выгнал. Я все ухватил. Готовь результаты вскрытия. Бумагу пришлем. Повезло мне с тобой, старина. Если на пенсии станет скучно, приходи, я для тебя что-нибудь придумаю, у меня много клиентов, которым тренированные мозги нужны. Для тебя – точно – дело найдется. Не отказывайся! Это лучше, чем таким барахлом торговать, – указал он кивком на покрывала, накрывшие странные картины, затем, наконец, покинул мастерскую. Его бригада последовала за командиром.
– Почему ФСБ? – вдруг прямо над ухом Пал Палыча капризно взвизгнул горемыка-художник. – Какое такое вскрытие? Я же говорю – он сам упал.
– Значит, вы уверяете, – устало глядя на него, вместо ответа спросил Кузнецов, – что покойный не говорил о том, кто вас ему рекомендовал?
– Нет. И какое это имеет значение? Ведь не обязательно, что те, кто его прислал, подсыпали ему накануне всякой ерунды, правда? Не обязательна тут связь. Правда?
– И он ничего не принимал при вас? Лекарства? Алкоголь?
– Нет, что вы, упаси Господь! Я не выпиваю с мало знакомыми мне клиентами. Я и есть-то не с каждым сяду за один стол! А выпивать – тем более!
Пал Палыч глянул через плечо собеседника на столик с подсыхающей едой. Хотя он сделал это безо всякого умысла, художник понял это по-своему.
– О, – встрепенулся он, – ну да – я трапезничал как раз перед его приходом. Я, знаете ли, после шести не ем. Я на диете. Фигуру надо соблюдать. В моем возрасте без специальных усилий в этой области уже только рассыпаешься и дряхлеешь. А я все-таки человек публичный, довольно известный, как я уже говорил. Мне надо держать себя в рамках визуально приемлемой формы, вы понимаете?..
– Если честно, то нет. Не понимаю, – признался следователь.
Художник на мгновение смутился, но тут же перевел разговор на другую тему.
– Как я сказал, я человек публичный, даже знаменитый. Понимаете ли, мне не нужна какая-либо огласка. Надеюсь, что понимаете?
– Отчего же не нужна. Разве не говорят в вашем кругу, что любая реклама – это хорошо, а негативная реклама и вовсе работает лучше позитивной.
– Но не убийство