– Не отрицаю первого, но с последним не соглашусь: нас двое.
– Да пошла ты!
Я резко встаю, собираясь покинуть ненормальную, но она напористо хватает меня за запястье и рыком усаживает обратно.
– Надо же как! Послала меня, а сваливаешь сама. Противоречивая или глупая?
– Да что ты от меня хочешь? Денег? Сколько тебе нужно, чтобы ты свалила отсюда на ночь?
Она начинает меня бесить не на шутку. Ненавижу людей, сующих нос не в свои дела, как собаки в тарелку с кормом. Лишь бы нажраться чужого дерьма, чтобы потом казалось, что свое не такое вонючее.
– Откупиться хочешь? Мне твои бабки к черту не нужны!
– Ошибаешься! Еще как нужны. Может, хоть одежду нормальную себе купишь, а то ходишь как пугало.
– Лучше как пугало, чем как стадо. Слушай, я не хочу ругаться. Глупо рамсить с тем, кого видишь впервые. Если не хочешь говорить – молчи, только не уходи. В таком состоянии ты можешь дров нарубить.
– Тоже мне, нашла дровосека!
– Прости, если обидела, я же не хотела. Мне просто стала интересна твоя жизнь, не более, вот я и предположила. Ты вообще местная или туристка?
– Местная. – С этой бабой бесполезно припираться, да мне и надоело. Не хочу себе портить еще больше и так поганый вечер.
– Тогда что ж ты тут делаешь?
– Пока ты не пришла, всего лишь сидела. Спокойно, мирно, молча.
– Богатенькие здесь не тусуются.
– Я уже заметила.
– Да и ты, судя по всему, не желаешь находиться в их обществе.
– Не желаю.
– Нахлебалась изысканного, а сейчас на простое потянуло.
– Никуда меня не потянуло.
– Я вижу.
– Глазастая.
– Наблюдательная.
– Давай сюда свою бутылку! – Если уж мне и предстоит находиться рядом с этой женщиной, то лучше быть под градусом.
Она невозмутимо протягивает емкость, и я сразу же делаю пару крупных глотков – чего тянуть? Незнакомка больше и рта не раскрывает, чтобы завязать беседу. И я, довольствуясь тем, что она наконец заткнулась, продолжаю прожигать себя, истерзывающими в клочья мыслями.
Проходит не более получаса, когда до меня доходит, что я уже опьянела. Огни города становятся ярче, звуки громче, температура тела выше, душевная боль острее. Меня захлестывает череда неприятных воспоминаний, призраков прошлого в лице матери. Ее карие глаза таращатся на меня в теплом чувстве, а губы расплываются в грустной улыбке.
Опять она. Только не это…
– Предательница! Предательница! – нарушаю молчаливую обстановку я. – Убирайся отсюда. Я видеть тебя не хочу!
Незнакомка-недобомжиха с интересом зыркает на меня, словно пришла в кинотеатр на вечерний сеанс. Сюда бы поп-корна, и картина выглядела бы завершенной.
Я швыряю пустую бутылку в дуб и, поднимаясь на ватные ноги, хватаюсь за волосы. Знакомая боль разливается по венам, как вино по бокалам. Каждая часть тела начинает