Повесив куртку в шкаф в прихожей и пройдя через прямоугольный проём, я сразу оказалась в огромной зале, в которой казалось было всё: гостиная с широкоформатным телевизором, серией кожаных диванов и кресел и низкий столик из тёмного стекла, справа у лестницы на второй этаж был камин, скорее всего электронный, встроенный в перегородку, за которой виднелись книжные полки, слева отгороженная широкой барной стойкой, виднелась столовая с чёрным стеклянным столом и белыми кожаными стульями, а дальше в проёме без двери проглядывалась тёмно-серая кухня.
– Однако – протянула я – неплохо живут капитаны ФСБ в наше время – прокомментировала я, разглядывая всё это великолепие, сошедшее с картинки журнала по интерьерному дизайну.
Никита ничего не ответил, лишь подтолкнул меня в спину, намекая, чтобы я не загораживала проход. Ну ничего, не будет же он вечно дуться на меня. Размашистым шагом Никита ушёл на кухню, а я же прошла к перегородке с камином и заглянула за неё. Интересное дизайнерское решение, устроить кабинет таким образом. Чёрный стол с моноблоком, большое кожаное кресло, несколько стеллажей с книгами, рамки с декоративными картами и розами ветров, которые на удивление хорошо вписались в современный стиль и большое окно. Стильно, удобно и необычно, а складная перегородка позволяла уединиться. Определённо дизайнер, который обставил квартиру Никиты, был гением и сумел создать что-то совершенно крутое.
Грозный рык отрезвил и заставил вздрогнуть от неожиданности. Из-под стола на меня смотрели жёлтые горящие глаза и оскаленная грозная пасть.
– Хорошая собачка – пискнула я, осторожно перемещаясь к выходу.
«Хорошая Собачка» сильнее зарычала, высовываясь из своего укрытия. Чёрный лабрадор пригнулся к земле, скаля белые клыки и рыча на чужого. Чужой, то есть я, промахнулась мимо выхода и упёрлась мягким местом в стеллаж с книгами.
– Мама – пропищала я, смотря в жёлтые злые глаза пёсика.
На мой писк лабрадор рявкнул и залаял, но нападать вроде бы не собирался.
– Никита!! – я полностью прижалась к стеллажу, пытаясь перекричать лай собаки.
– Цербер, Фу! – Никита влетел в комнату, схватив пёсика за ошейник. – Что ты тут делаешь? – обратился он ко мне, держа уже успокоившегося лабрадора.
– Ты назвал собаку Цербер? – вопросом на вопрос ответила я.
Никита закатил глаза, смотря в потолок и отсчитывая вдохи. Какой-то он нервный сегодня. Посчитав до десяти, он отпустил ошейник и сделав несколько шагов, потянул меня за руку, приближая к собаке. Моё сопротивление он просто проигнорировал.
– Цербер – это Василиса, она своя – он подтянул меня ближе, дав возможность обнюхать меня.
Я стояла в полном недоумении, не шевелясь, пока лабрадор обходил меня по кругу, но, когда